– Гроза будет нешуточная. – Пибоди потерла затылок и покосилась на начальницу. Лицо Евы покрылось испариной – не столько от жары, сколько от яростного напряжения. – Может быть, после нее станет прохладнее.

– Как же, жди! Просто к жаре добавится влажность. Проклятый август, – рассеянно и почти бесстрастно ответила Ева. – Он здесь, Пибоди, в своей сторожевой башне. Там наверняка красиво, спокойно, уютно, и все стоит на своих местах. Всюду портреты, – пробормотала она, глядя в покрытое брызгами переднее стекло. – Фотографии, приколотые к стенам. Ему нужно видеть свою работу. Любоваться, оценивать, критиковать. Работа – это его жизнь.

– Обрамленные.

– Что?

– Не приколотые, – сказала Пибоди. – Обрамленные. Он стремится к совершенству, верно?

Ева задумалась, а потом повернулась к помощнице:

– Хорошо. Чертовски хорошо! Значит, ему нужны рамки. Где он их берет? Заказывает в местных мастерских? Или выписывает откуда-то? Ему нужно все самое лучшее, верно? Лучшее из того, что он может себе позволить. Много рамок. Возможно, одинаковых. Стиль у него особый – значит, и рамки должны быть особыми. Найди мне для начала десять лучших мастерских в городе.

– Есть, лейтенант… Куда мы? – спросила Пибоди, когда Ева отъехала от тротуара.

– Ко мне домой. Там техника лучше.

– Ого! – Пибоди и не пыталась сдержать улыбку. – Прошу прощения, и еда тоже… Ой! – Небо расколола молния, и Пибоди вздрогнула. – Ничего себе… Вы залезали в детстве под одеяло и считали секунды между вспышкой и грохотом?

«Пибоди повезло, что в детстве у нее было одеяло, – подумала Ева. – В те времена грозы были не самым страшным в моей жизни».

– Нет, – отрезала она.

– А мы – да. Иногда я делаю это и сейчас – по привычке. Вот так… – Она дождалась следующей вспышки и начала считать вслух: – Один, два, три… Ба-бах! – Пибоди слегка вздрогнула. – Очень близко.

– Если ты слышишь разряд – значит, бояться нечего. Мастерские, Пибоди!

– Прошу прощения, сейчас. Три на севере, одна в центре, две в Сохо, одна в Трибеке…

– Оставь только те, которые расположены возле автостоянок или университетов. В радиусе пяти кварталов.

Пока Пибоди работала, Еву посетила новая мысль, и она позвонила в «Портографию».

– Позовите Хастингса.

– У него съемка, – с нескрываемой неприязнью ответила Люсия и чопорно добавила: – Я буду рада принять для него сообщение.

– Он подойдет, иначе я приеду и сама вытащу его из студии. Выбирайте.

Люсия недовольно фыркнула, но переключила телефон в режим ожидания. Ева услышала какую-то музыку, потом в трубке раздался раздраженный голос мастера:

– Какого черта?! Я задушу вас во сне!

– Чертовски глупо говорить такие вещи копу, дружище. Где вы берете рамки?

– Что? Что?

– Перестаньте. Рамки. Где вы берете рамки для своих фотографий? Для ваших личных работ?

– Откуда я знаю, черт побери?! Проклятие, их приносят снизу! Люсия, разве эти проклятые рамки не снизу?

– Знаете, Хастингс, вы начинаете мне нравиться. Я тоже не люблю, когда меня отрывают от работы. Вы используете проклятые рамки, которые приносят снизу, для фотографий, висящих у вас в галерее?

– Не знаю. Не знаю! – Не будь Хастингс лысым, он, наверное, начал бы рвать на себе волосы.