– А вы что рисовали? – спросил Лерик.

– Хозяйку Медной горы. Это сказки Бажова. Там удивительный зеленый цвет. Самоцветы. Можно было придумать любой оттенок.

– Я не умею рисовать человеческие фигуры, – признался Лерик.

– Да, я тоже не умел, не мог понять как. Это просто на самом деле. Надо разложить фигуру человека на геометрические – квадрат, круг, прямоугольник. И тогда все сложится.

– Вы меня научите?

– Конечно. Ты только принцип должен понять, и все. Как повернешь фигуру, так и будет у тебя сидеть человек – хоть с вытянутыми ногами, хоть ровно.

– Сейчас покажете?

– Нет, Лерик, нам и вправду пора домой, – вмешалась в разговор Лена. – Мы и так задержались. У Виталия других дел полно. И других учеников тоже.

– Нет, сегодня я свободен, – сказал Виталий.

– Нам пора, – строго повторила Лена. – Уроки делать и сочинение писать. По литературе нужно большой текст прочесть. Еще английский. Ты забыл? У тебя контрольная на следующей неделе. Собирайся.

– Зачем мне? Я же все равно в художку поступаю, – буркнул Лерик.

– Вот когда поступишь, тогда и поговорим. А пока ты учишься в общеобразовательной школе.

– Сейчас, это быстро, – Виталий пошел в комнату. Лерик тут же кинулся за ним.

Лена начала прибирать на кухне. Перемыла посуду. Заглянула в шкаф и протерла все полки.

– Что ты делаешь? – спросил Виталий.

Лена не видела, когда он вошел и сколько времени за ней наблюдал.

– Прости. Просто у тебя тут такой… бардак. – Лена стояла и смотрела в пол, ожидая, что ее сейчас отчитают.

Она знала, что не совсем нормальная. Мать ей это твердила каждый день. Лена физически не могла терпеть грязь и пыль на любых поверхностях. Ей становилось нехорошо. Лучшее времяпрепровождение? Она брала зубочистки и отмывала холодильник и балконную дверь. Забиралась в каждую щель. Мыла, скребла. Натирала на терке хозяйственное мыло, смешивала с содой и уксусом, оттирала подоконник и двери до белизны. В этом было ее спасение – драить, скоблить, вычищать. Перетряхивать старые подушки, покрывала, ковры, скатерти. Отбеливать, полировать. Со стороны она, конечно, казалась, ненормальной – стоять и вычищать зубочисткой полку холодильника.

– Да, бардак, – согласился Виталий, – не могла бы ты… мы бы чаю выпили…

Лена отметила про себя, что Виталий не назвал Лерика по имени.

– Конечно, сейчас принесу, – ответила она.

Она заварила чай, разлила по чашкам. Поставила на поднос с сахарницей и салфетками, положила на тарелку печенье. Ей хотелось подать красиво.

Ни Виталий, ни Лерик даже не взглянули на поднос. Схватили чашки, отхлебнули. Лену они не заметили. Перед тем как зазвонил телефон, – а он трезвонил настойчиво, долго, – Лена успела подумать, что, возможно, все еще может случиться. Возможно, ей удастся перехитрить судьбу и вернуть прошлое. Проиграть заново свою жизнь, жизнь сына и отца этого ребенка. И вдруг она ошиблась, когда решила отказаться от предоставленного ей выбора? Телефон трезвонил. Виталий оторвался, недовольный, подошел, рванул трубку.

– Да. Что? Через час? Зачем? Да, жду. Конечно, – лепетал он в трубку.

Лена отметила, что в конце именно лепетал. В начале разговора раздраженный, недовольный, резкий. В конце – подчиненный, зависимый. Виталий так и стоял, держа трубку в руке. Лена подошла, положила трубку на аппарат.

– Лерик, нам пора.