Женщина кролик  (в игривой позе). Дорогие почившие! Мы можем рассматривать тему смерти не иначе, как только извне. Ее внутренняя сторона остается для нас закрытой, как гроб. С помощью мышления осознание смерти в ее истинном значении опытным путем недостижимо в принципе. Ибо как только мы познаем ее на собственном опыте, она тут же исчезает – вместе с нами. (Прикрыв глаза рукой, с преувеличенным испугом оглядывается вокруг, утрированно, как в немом кино, ужасается.) Отсутствие отпуска можно бы счесть шуткой, если бы потом была возможность об этом рассказать. Умерший не может осознать, что с ним произошло. Смерть – это в полном смысле бессмыслица. Бессмыслица чистейшей воды.

Мясник . И ни звука вокруг, снова. Веко никому не встает на пути, ресницы не подсчитывают, кто вошел в глаз. Вбирай в себя образы! Два вместо одного. Иди к окулисту! Да, текучая слеза лишь затемняет глаза, линза зорче, она соберет образы и – обман так обман! – доставит тебе их прямо в карман!

(Он пытается прикрепить себя нитками к кокетливой женщине кролику, она не позволяет.)

Напротив, я считаю, что мышление позволяет нам увидеть внутреннюю сторону смерти. Таким образом можно усомниться в ее не вызывающей сомнений самоуверенности. Я даже готов идти дальше и утверждать: миллионы плюс эти четверо – пустяк, мелочь, я хочу сказать, этих четверых мы можем просто не принимать во внимание, они не в счет, они вообще не мертвы! Вот в других местах – там, на удивление, значительно больше мертвых! В Америке, например, значительно больше живых и значительно больше мертвых, чем здесь.

Покупательница . Давайте сделаем так: просто больше не будем признавать право разума задавать вопросы за основу взаимопонимания. Вторая ступень: давайте не будем больше удивляться само собой разумеющимся вещам, и все они снова будут с нами, дедушка и бабушка, оба господина Хорвата, господин Саркёзи и господин Симон, а также множество других совершенно чужих нам людей! Они забыты, но несмотря на это снова появляются, хотя мы их вовсе не приглашали. Наши кровати нужны другим иностранцам! Нет, это не настоящие иностранцы, почему к нам не приходят наконец настоящие? Вот они еще не стали нам по настоящему чужими. Мы хотим более чуждых, чем эти! Для них у нас не хватает чашек и приборов в посудных шкафах!

Женщина кролик . Зачем нам вообще мучиться с мышлением? Только для того, чтобы попасть туда, где мы и без того уже давно пребываем? Не могу попасть, куда хочу? Так зажгу себе свечу.

Женщина  (в отличие от мясника, ей удалось привязать себя к женщине кролику). В них земля, и они ее роют. Они роют и роют, так проходит их день, их ночь. Они роют. Я рою, ты роешь, но роет и червь, и вот тот певчий твердит: они роют! О кто то, о никто, о ты: куда же вел наш путь, тот, что не привел никуда? Ты роешь, я рою, я рою под тебя, и на пальце у нас просыпается кольцо.

Оба актера старательно примеряют связанные ими оболочки к мясным товарам, словно колбасы – это люди или животные, которых нужно чем то прикрыть.

Двое мужчин  (попеременно). Третьему поколению выживших евреев нужна сага о мучениках,

Детский хор за кадром поет одно и то же слово: «Варварски! Варварски/ Варварски!»

замученных в газовых печах Гитлера, точно по той же причине, по которой христиане вот уже две тысячи лет

Детский хор за кадром поет, как и раньше, но теперь уже три слова: «еще более варварски еще более варварски еще более варварски».

культивируют память о мученической смерти Иисуса Христа. Но отрезвляющий факт заключается в том, что огромное число еврейских узников нацисты умертвили другим способом. Разумеется, ничуть не менее

Детский хор, как и раньше, в очень высокой тесситуре ликующе поет: «Варварским! Варварским! Варварским!»

Голос за кадром .