Дендрино знал, что в распоряжении неаполитанского агента, или, правильнее назвать, резидента заграничной охранки имеется несколько рядовых сотрудников наружного наблюдения — в основном из местных. Что Гартман имеет тесные связи с местными же частными сыскными агентствами и бюро. Догадывался консул и о том, что итальянская резидентура занимается не только наружным наблюдением, но и обязательно имеет нескольких специальных агентов для внедрения в интересующий Третье отделение круг лиц и тайных организаций.

Дипломат и резидент охранки близко не сходились, однако время от времени встречались, обменивались различными сведениями и услугами. Именно эти встречи более всего и раздражали Спиридона Ивановича совершенно бессмысленной, на его взгляд, конспиративностью. Вот и нынче, когда пришло время «негоцианту» оказать отечеству небольшую услугу, приходилось действовать в строгом соответствии с инструкциями и наставлениями Гартмана. Протелеграфировать нельзя, даже указать в посланной записке место встречи тоже никак невозможно… Добро бы шла речь о страшном заговоре, либо о визите инкогнито в Неаполь отечественных монарших особ. Тьфу, пустяк — а попробуй, отступись от установленных правил!

Время встречи надобно было указывать на два часа позднее истинного. С местом встречи и вовсе смех: указываешь любое, а идёшь в очередное по заранее согласованному с резидентом списку мест рандеву. Ну-ка, посмотрим, куда нынче нелёгкая понесёт?

Консул погасил сигару, вернулся в кабинет и достал из сейфа загодя присланный Гартманом список. Последний раз они встречались в здании Торговой биржи — значит, сегодня надо идти в кофейню на Королевской площади. Делать нечего, надо собираться! Консул вздохнул и позвонил в серебряный колокольчик, велел явившемуся Серджио почистить и привести в порядок лёгкий сюртук и к 10 часам сбегать за извозчиком.

— Buongorno, сеньор! Вы позволите? — Гартман явился в кофейню в заранее оговорённое время, минута в минуту. И, несколько помедлив, подошёл к столику на открытой веранде, где консул допивал уже вторую чашку превосходного кофе.

— Разумеется, присаживайтесь, господин Гартман! — с некоторым раздражением кивнул на соседний стул Дендрино. — Или вы допускаете мысль, что, пригласив вас на встречу, с соблюдением всех ваших правил конспирации, я заявлю, что столик занят?!

— Ну-ну, не сердитесь, добрейший Спиридон Иванович! В такой чудесный день грех сердиться! — резидент опустился на стул, уложил на колени лёгкую трость и щёлкнул пальцами топтавшемуся неподалёку официанту. — Portate una grande di caffe, un bicchiere d̓’acgua com ghiaccio! И стакан воды со льдом! — Люблю, знаете ли, Спиридон Иваныч, кофе по-гречески! Не пробовали?

— Зубы берегу, Георгий Артурович! Мы, по-моему, уже обсуждали сей вопрос — нешто запамятовали?

— Ну, не хотите просто, по-дружески поболтать, давайте к делу! — пожал плечами резидент.

Выслушав суть просьбы консула, Гартман снова чуть заметно пожал плечами:

— Проследить за японцем — и только-то? Разумеется, я помогу вам, хотя сия азиатская персона, насколько я понимаю, не политическая?

— Может, и не политическая, — легко согласился Дендрино. — Однако, учитывая настоятельное требование его сиятельства канцлера Горчакова и обеспокоенность министра двора Адлерберга относительно майского расписания государя, пустяковой сия просьба мне не представляется.

— Разумеется! — посерьёзнел жандарм. — Что ж, не будем терять времени. Разрешите откланяться — мне необходимо навести некоторые справки ещё до прибытия в порт корабля с японским посланником. Честь имею, Спиридон Иванович! Подробный отчёт вы получите обычным путём-с!

Проводил глазами удаляющегося лёгкой походкой Гартмана, Спиридон Иванович от досады аж сплюнул: ну скажите на милость, стоил ли минутный разговор всех предшествующих ухищрений?! Черкнул бы в утренней записке — так, мол, и так: возьмите японца под наблюдение.