— Да защитит тебя Аллах, почтеннейший чужеземец. Не ты ли издал этот ужасающий рёв, подобный рёву бесчестного иблиса, оплёванного верблюдом праведного мусульманина?

— Айм нот дую спик узбекстэн... — привычно начал наш герой, но вовремя опомнился. — Хотя нет... какого фига! Я прекрасно говорю по-узбекски, мать вашу!

— Видно, ты великий мудрец, о чужеземец, знающий разные языки и почитающий наших мам. — Оболенскому услужливо помогли подняться. — Скажи, зачем ты сидел на земле? Зачем так кричал? У тебя большое горе, кто-то умер?

— Я сам... в фигуральном смысле, — поправил Лев, видя, как вытянулись лица заботливых горожан. — Просто этот зараза джинн (чтоб ему сдохнуть без опохмелки!) забрал меня из моего мира и перенёс в ваш. А кто его просил, спрашивается?! Это в прошлый раз я был головой об асфальт с налёту ушибленный, сразу кома, лазарет, пробирки-капельницы-клизмы... Но сейчас-то я всё помню!

— Ты... долго стоял на солнце с непокрытой головой? — после секундного замешательства угадал один.

— Да нет же!

— Вай, он сказал «да» или «нет»? — удивился второй. К их экспрессивному разговору начали прислушиваться, любопытный народ, отложив повседневные дела, спешил посмотреть на чудно одетого чужестранца, говорящего странные вещи.

— Я имел в виду, что уже был здесь! Ну, на Востоке... В частности, в Багдаде. Аэто вроде другой городишко?

— Это благословенный Коканд, город ковров и пряностей!

— Н-да, название подходяшее и запашок чувствуется, только не уверяйте меня, что корица пахнет сероводородом... Так вот, меня в Багдад дедушка затащил с помощью джинна. Он вообще любитель залить за воротник пиалку-другую кой-чего покрепче простокваши... Дед в смысле! Да, и звали его... звали его... Аллах Акбар! Нет, Хвала Хайям... нет, вот ведь вертится на языке... рак, краб, лобстер... Лобстер Хайям! Опять не то, но вроде...

— Хайям Омар? — тихо предположил кто-то.

— Точно! — восторженно взревел Оболенский. — Хайям Омар — это мой якобы дедушка! Тот самый, который написал:

Нежным женским лицом и зелёной травой

Пил вино, пью вино и, наверное, буду

— Вай дод, он читает такие вещи вслух, — испуганно начал озираться народ. — Воистину, кто бы посмел, кроме сумасшедшего...

— И ещё там был такой Ходжа Насреддин, домулло называется, так с ним мы вообще корифаны не разлей кумыс... А чего это все разом припухли?

Он не сразу обратил внимание, как быстро вокруг его величественной особы образовалось пустое пространство. Из-за спин простого люда показались длинные копья стражи; раздвигая толпу грудью коня, вперёд выдвинулся крючконосый всадник в богатой одежде...

— Кто произнёс имя проклятого Аллахом и всеми честными мусульманами возмутителя спокойствия, безбожника и проходимца Ходжи Насреддина, да иссохнут его внутренности, подобно листьям бесплодного карагача в засушливую пору?!

— Это вы про Ходжулю, что ль? — окончательно затягивая петлю на своей же шее, уточнил Лев.