– Замечательно. Или странно…

Анна знала, к чему он ведет. Когда Тед Бласкевич выйдет на пенсию (через десять лет, как он часто и с удовольствием информировал всех, кто находился в пределах досягаемости), он наверняка займется написанием сценариев для абсурдных голливудских триллеров. Скандалы, связанные с работой Теда, стали легендами в офисах «Мессенджера». В прошлом месяце он героически раскрыл то, что считал шпионской сетью в почтовом отделении, но выяснилось, что группа работников, посещавшая занятия для желающих похудеть, собиралась всего-навсего для того, чтобы поделиться опытом вдали от остального персонала. Он ошибочно обвинил ведущую журналистку в махинациях с расходным счетом, заметив у нее на столе распечатанный список дорогих подарков, и вынужден был униженно извиняться, когда выяснилось, что этот список она передавала из рук в руки, готовя празднование пятидесятилетия своего мужа. А еще Тед до сих пор краснел до лилового оттенка при напоминании о том, как он силой выставил «жуликоватого типа, который с подозрительным видом прохаживался у кабинетов на верхних этажах». Тип впоследствии оказался новым членом совета директоров корпорации «Дейбрейк», прибывшим на собрание чуть раньше назначенного времени.

– Это не странно, – ответила Анна. – Это мило.

– Это ты сейчас так говоришь, девочка, но знаешь что? Я видел такое же дело в «Таггерте». – Он понизил голос. – Все начиналось с милых подарков, которыми убийца заманивал жертв, а затем, когда те привыкали их получать, содержимое посылок становилось жутким…

– Меньше смотри телевизор, – ответила Анна, наливая себе новую порцию кофе.

– Смейся сколько хочешь, – ответил Тед, допивая кофе и собираясь уходить. – Но, когда окажешься в морге на столе, не говори, что я тебя не предупреждал.

– Спасибо.

– Нет, я серьезно. У тебя новая прическа?

Анна засмеялась. Это был типично мужской комментарий, но ей нравился ход мыслей репортера.

– Нет. Просто новый шарф.

– Ах да. О нем я собирался спросить во вторую очередь. – Он широко улыбнулся и взглянул на часы. – Ну, мне лучше… ты знаешь.

– Конечно. Приятно было пообщаться, мистер?..

Журналист крикнул через плечо нечто невнятное, торопясь к лифту. Анна повернулась к Теду и пожала плечами:

– Нет. Снова не разобрала его фамилию.

А сюрпризы все не прекращались. Три посетителя остались у стойки, чтобы поговорить с ней, вместо того чтобы ждать назначенного времени в широких черных кожаных креслах. Анна узнала о новорожденном малыше одного из посетителей, после чего ей тут же с гордостью продемонстрировали на телефоне слайд-шоу фотографий, на которых малыш пускал пузыри, спал и улыбался. Тед с гордостью сообщил Анне, что один из холостых и одиноких журналистов в отделе новостей интересовался ею, но отказался говорить, кто именно. А когда даже Джульетта Эванс вспомнила, как зовут Анну, это потрясло Теда так, что он вынужден был посидеть минут десять, приходя в себя над спасительной чашкой тонизирующего чая.

Анна принимала новое для нее внимание с осторожным удовольствием. Внимание не было ей неприятно, оно скорее было слишком чуждо всему, с чем она сталкивалась раньше. Всю свою жизнь Анна Браун провела в роли невидимки. Детство, проведенное в тени эксцентричной матери, заставило ее быстро научиться тому, что тихая вежливость является лучшим способом действий. Пока Сенара Браун красовалась в центре внимания Полперро со своим ярким гардеробом, сомнительным стилем жизни и несдержанностью во мнениях, Анна волочилась в ее кильватере, возмещая нанесенный ущерб виноватыми улыбками.