– Да. На шестом месяце, – засмеялся Салим. – У нее уже вот такой живот. – Последовало соответствующее движение рукой. – Административная должность тут как нельзя кстати. Зарплата выше, единственное, что огорчает, – мы с вами больше не будем видеться. Вы были всегда очень добры ко мне.

– Какая радость, – все, что сумела почти беззвучно выдавить из себя Эмма, и теперь ей было стыдно. Раньше она с воодушевлением воспринимала любое сообщение о прибавлении в кругу знакомых. Даже когда друзья начали спрашивать, почему она так затянула с этим и все ли в порядке. Ни разу она не позавидовала и не озлобилась из-за того, что у них с Филиппом никак не получалось.

В отличие от матери, которая постоянно приходила в ярость, когда другие восхищенно рассказывали о своем материнском счастье. Неожиданный выкидыш, когда Эмме было шесть лет, изменил ее. После этого ее мать уже не смогла забеременеть.

А сейчас?

Сейчас настало время, когда Эмма неожиданно поняла озлобленность своей матери.

Плодиться? Отвратительно!

Эмма стала другой. Женщиной с натертой почти до ран вагиной, женщиной, которой знакомы вкус латекса и ощущение вибрирующего лезвия на бритой голове. Женщиной, которая знает, что одно-единственное судьбоносное событие может изменить все чувства или вообще убить их.

«Были добры ко мне».

Она вспомнила последние слова Салима, и тут ей кое-что пришло в голову.

– Подождите, пожалуйста, минутку.

– Нет, пожалуйста, не надо. Это не обязательно, правда! – крикнул ей вслед Салим, который понял, что она задумала, когда велела Самсону ждать ее у порога.

И сторожить почтальона.

В гостиной Эмма заметила, что держит маленький сверток у груди, видимо, она все же взяла его у Салима из рук.

«Проклятье. Теперь это в доме».

Эмма положила сверток рядом с ноутбуком на стол, который стоял у окна лицом к внутреннему садику, и открыла верхний ящик. Поискала портмоне, в котором надеялась обнаружить немного мелочи на чаевые, чтобы дать на прощание верному Салиму.

Кошелек отыскался в дальнем углу ящика, так что Эмме пришлось сначала вытащить кое-какие бумаги, которые мешались.

Письмо от страховой, счета, непрочитанные открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления, рекламные брошюры со стиральными машинами и…

Эмма застыла с рекламным флаером в руке.

Хотела отвести взгляд от глянцевой фотографии.

Зрррррррр.

В голове у нее зажужжало. Все громче. Она почувствовала вибрацию на коже головы и зуд. Она хотела почесаться, но не могла, как не могла разжать тиски и преодолеть силу, которая удерживала ее голову в этом положении и заставляла пялиться на листок.

Филипп снял все зеркала в доме, чтобы вид ее «прически» постоянно на напоминал Эмме о той ночи. Все ножницы и электробритвы были вынесены из ванной комнаты.

Но о рекламном газетном вкладыше он не подумал.

Ручной аппарат с лезвиями из нержавеющей стали. Всего 49,90 €. С функцией для стрижки волос. Сэкономьте на парикмахере!

Эмма услышала легкий щелчок, который всегда предвещал начало кошмарных видений, непосредственно перед падением в душевную пропасть.

Она закрыла глаза и упала на пол, провалившись в крысиное гнездо своих воспоминаний.

Глава 9

Эмма обожала спать.

Не только из-за грез, которые превращали яд усталости в ужасающие видения. Ужасающие потому, что они были такими реальными и передавали то, что с ней случилось на самом деле.

В бессознательном состоянии это каждый раз начиналось со звука.

Зррррррр.

Не с насильственной пенетрации, тяжелого дыхания возле уха или покашливания, посылавшего ей в лицо волны мятного дыхания, когда Парикмахер сжимал ее сосок и кончал в презерватив.