— Да-а… — вспоминает старожилка Одессы с хозяйственной сумкой в руках. — Я помню, до войны здесь была фотовитрина.

Чешские туристы продолжают свое путешествие по городу.

— Сейчас мы подходим к порту! — бодро вещает девушка-гид. — Здесь можно увидеть флаги всех стран!

Мачкова отстала от группы. Она взволнованно оглядывается по сторонам: где же ее питомцы?

Туричек незаметно, словно ничего не подозревая, наблюдает за Мачковой.

…Неширокий одесский переулок. Перегородив его с одного тротуара до другого, движется шумная толпа. Это наши юные чешские друзья в окружении одесситов, с которыми они познакомились на улице Гоголя.

— И надо же, чтобы ваша подруга жила как раз в таком маленьком, некрасивом переулочке! — сокрушается старожилка Одессы с хозяйственной сумкой в руках.

— Ну вот мы и дошли, — говорит одна из сопровождающих. — Дом номер семнадцать.

— Большое спасибо! — благодарит Алена.

— А может быть, вас до квартиры проводить? — спрашивает симпатичный прохожий.

— Нет, нет, мы сами найдем! Спасибо! До свиданья!

— Честь праци! — неожиданно произносит один из одесситов.

— Честь праци! — обрадовано кивают головой дети.

Трое ребят поднимаются по лестнице.

— Почему Марина нас не встретила, просто понять не могу! — удивляется Алена, — Я же послала ей и письмо и телеграмму!

Ребята останавливаются на площадке возле квартиры № 7. Алена несколько раз нажимает кнопку звонка.

— Э-э, чего зря звонить-то?! — восклицает Лацо и подбегает к почтовому ящику, который набит до отказа: из него высовываются газеты и корешки журналов.

Лацо пытается что-то вытащить оттуда, Алена останавливает его:

— Как тебе не стыдно лазить в чужой ящик!

— Вот где находится твое письмо! — торжественно, словно сделав крупное открытие, заявляет Лацо. — Ящик скоро лопнет: значит, в квартире никого нет… Все уехали. И твоя Марина тоже.

— Согласен. Здесь нам нечего делать, — говорит Петр.

— Ну, что ж… Пошли!.. — грустно соглашается Алена.

Друзья начинают медленно спускаться вниз. Им навстречу вверх по лестнице взбегает загорелая девчонка с букетом полевых цветов в руках. Не обратив внимания на ребят, она пробегает мимо.

Все трое, как по команде, останавливаются и прислушиваются к шагам девочки.

— Нет, побежала выше… — вздыхает Алена, и они продолжают спускаться вниз.

Между тем девочка, поднявшись еще на один этаж, стучит в дверь. Ей открывает другая девочка.

— Маринка! Ты? — восклицает она. — Тебя отпустили с дачи?

— Я удрала!

— Как же это?

— Я записку оставила: «Вызвали в город по важному делу!» А по какому, сама не знаю. Ты написала: «Выезжай!» — и все!

— У меня денег только на одно слово хватило, — оправдывается Катя.

— А что случилось?

— Слышу вчера: к вам в дверь стучат, чуть прямо не выламывают. Спускаюсь и вижу: телеграмму принесли! Международную, от Алены Граской!

— Приехали?!

— Нет! С утра, как часовой, возле твоей квартиры дежурю. Вот только на десять минут отлучилась — Женьку покормить. Ой, когда ты у нас наконец вырастешь?! — обращается она к маленькому брату, сидящему с полным ртом над тарелкой каши.

Марина подходит к банке с уже увядшими цветами и машинально выбрасывает их в окно.