Теперь, когда Америка признает Синанджу, а Синанджу покажет все свое мастерство, на которое не способны никакие дилетанты, в мире снова появится спрос на профессиональных убийц-ассасинов. И, разумеется, огромный спрос на услуги Синанджу. Настанет век, который сможет сравниться с веком Борджиа или Ивана Благодарного, платившего в тот же день, как ему доставлялась отрубленная голова. Странно, почему другие белые знают этого человека под именем Ивана Грозного. Слово, даваемое им своим ассасинам, всегда было нерушимо.

Обо всем этом думал Чиун, восторженно приветствуя Харолда В. Смита на пороге их общей славы. Но Смит казался чем-то обеспокоенным. Чиун заверил его, что беспокойство – совершенно нормальное свойство человека.

– Для вас это впервые, для нас это было предназначением в течение многих веков, – пояснил Чиун.

– Первое, что я хочу, чтобы вы сделали, это обследовать Овальный кабинет.

– Мы уберем его там? – спросил Чиун.

– Не обязательно, – ответил Смит.

– Мы изберем более уединенное место. Пока он спит.

– Возможно, – сказал Смит. – Сначала я хочу его кое от чего защитить.

– Разумеется, – согласился Чиун. – Но позвольте мне предложить что-то, что выдержало испытание временем.

Он обратил внимание на то, что кабинет Смита очень маленький и тесный. Но так было всегда. Он надеялся, что Смит не превратится в одного из тех императоров-безумцев, которые отказывали себе в удовольствии сполна насладиться величием и славой и вели жизнь умеренную и скромную. Работать на Чингисхана, который управлял страной, не слезая с седла, было просто невозможно, а день, когда изумительная цивилизация Багдада пала под ударами его меча, стал самым печальным днем в истории Синанджу.

Но когда имеешь дело со Смитом, ничего нельзя сказать заранее. Он совершенно непостижимый человек.

– Нет. Послушайте, чего я хочу. Мы попытаемся защитить президента от воздействия некоего вещества. Если нам это не удастся, тогда, и только тогда я, может быть, прикажу вам сделать то, что вам придется сделать. Но я не хочу, чтобы в этой стране произошло еще одно покушение на президента. Я хочу, чтобы это выглядело как сердечный приступ. Можете вы это исполнить?

– Сердечный приступ – это одно, апоплексический удар – это нечто совсем иное. Мы можем уронить президента просто идеально, так что у него будут сломаны именно те кости, какие надо, а лицо останется нетронутым, чтобы можно было похоронить, его на виду у всей страны. Я бы посоветовал вам поступить именно так, – сказал Чиун. – У нас есть заранее заготовленная речь, которую можно перевести на английский язык. Вы заверите всех, что будете продолжать его мудрую политику, разве что будете более терпимы, но в то же время и более жестким в обеспечении безопасности страны и ее народа. Людям нравится слышать такое. Это всегда вызывает одобрение в народе. Очень хорошая речь, чтобы с нее начать свое правление.

– Вы не вполне понимаете. Давайте лучше пока обследуем Овальный кабинет. Я ищу вещество, которое способно лишить человека памяти. Как мне кажется, небольшую дозу президент уже получил. Это случилось здесь, в этом кабинете. Я опасаюсь того, что может произойти, если вы к нему прикоснетесь, так что не прикасайтесь ни к чему.

– Вы имеете в виду яды, которые проникают сквозь кожу? О нас не беспокойтесь.

– Вы хотите сказать, что Римо тоже имеет защиту от этого.

– Когда организм находится в наивысшей точке, то человек способен контролировать кожу так же, как и легкие, – объяснил Чиун.

– Понятно, – отозвался Смит. – Но Римо не был в наивысшей точке.

– С ним все в порядке? – спросил Чиун.