Я поднимаюсь на холм, к дому, постоянно сканируя взглядом пространство перед собой и опуская голову, если мимо проезжают автомобили. Но везде царят покой и тишина. Чем ближе к дому, тем сильнее ощущение, что возле него меня поджидают полицейские машины и фургоны телевизионных новостей, но нет, ничего подобного.

И вот я на месте. Снаружи видно, что почти в каждой комнате горит свет. Фрэнки и, судя по всему, Брэд стоят лицом друг к другу у окна. Я смотрю на их силуэты и вижу, как Фрэнки одной рукой обнимает Брэда за плечи, а тот подносит к губам бокал.

Они определенно не выглядят ошалевшими. Не похоже, чтобы они минуту назад обнаружили в ванной труп женщины. Просто два человека ведут возле окна праздную беседу, ничего более.

Минут на пять я прирастаю к земле и смотрю, как они болтают, а потом отходят от окна. Тогда я направляюсь к переднему крыльцу. Загорается сенсорная лампа, я прижимаюсь ухом к тяжелой деревянной двери, но ничего не слышу. Дом и те, кто в нем находятся, погружены в блаженный покой.

Я собираюсь с духом и вхожу.

ГЛАВА 37

— Эмма! Вот и ты, золотко мое!

Должно быть, Фрэнки услышал, как я пришла, он стоит прямо перед дверью, придерживая ее, чтобы не закрылась. Он улыбается от уха до уха и тащит меня в дом за руку.

— Заходи-заходи! Брэд, она приехала, иди знакомиться!

— Здравствуйте! — Голова Брэда возникает в проеме кухонных дверей. — Извините, руку пожать не могу, я тут в кукурузном крахмале по локоть. — И он демонстрирует мне свои руки. Рукава рубашки закатаны, но никакого крахмала не видно, впрочем, я же ни рожна в этом не понимаю. — Хотите выпить?

— У нас тут шампанское, — объясняет Фрэнки. — Столько всего нужно отпраздновать, Эмма, ты согласна? И еще, дорогая, на будущее: серебряному ведерку для льда под раковиной не место. — И они оба смеются.

На лице у меня застыла улыбка. Я киваю и киваю, как Кэрол вчера вечером, киваю без конца, точно китайский болванчик, и бросаю взгляды на дверь главной спальни. Фрэнки, должно быть, заметил это, потому что говорит:

— Ты же не против, правда? Я твои вещи в гостевую спальню перенес, это всего на пару ночей. Подумал, что ты не будешь возражать.

Я киваю еще несколько раз и отворачиваюсь.

— Нет-нет, я совсем не возражаю. Конечно нет.

Эх, упустила я свое призвание, а могла бы стать чревовещательницей. Мне удалось сказать столько слов, сохраняя на лице натянутую улыбку, что это тянет на полноценное чудо, не иначе. Брэд просто сияет, протягивая мне бокал шампанского.

— Так приятно наконец с вами познакомиться, Эмма. Я столько о вас слышал! — Произнося последнюю фразу, он улыбается Фрэнки.

— Спасибо, я тоже очень рада знакомству. Только куртку сниму, хорошо?

Они оба от души смеются, в унисон произносят:

— Боже! Извини! — и Фрэнки помогает мне раздеться. Не знаю уж, что их так развеселило.

Фрэнки пристраивает куртку на вешалку и говорит:

— Знаешь, забавно: когда мы только приехали, я думал, ты уже дома.

— Правда? — с колотящимся сердцем спрашиваю я.

— Мне показалось, я слышал какие-то звуки. — Он качает головой. — Непонятно почему, но показалось.

— Можно заскочить в твою ванную за зубной щеткой? — спрашиваю я, пораженная тем, что никто не слышит грохота моего сердца.

— Не волнуйся, я уже перенес все туалетные принадлежности в другую ванную. Ты ведь не против, да? — Он кладет руку мне на плечо и смотрит на меня, чуть склонив голову набок.