Или, точнее, вокруг места, расположенного несколько ниже.

Альберт Виктор, державший свою бисексуальность в глубокой тайне - за исключением крайне узкого круга специфических знакомых, - пришел в восторг от физических... скажем, странностей Джона. Можно сказать, эта пара была создана друг для...

- Доктор?

Он зажмурился, потом открыл глаза и уставился на Джеймса Мейбрика, с трудом удерживая желание выхватить спрятанный в кармане револьвер и влепить ему пулю меж глаз.

- Да, мистер Мейбрик? - Ему удалось даже придать голосу вежливое звучание взамен убийственного.

- Я вот думал: может, вы могли бы подвергнуть меня месмерической операции?

На мгновение Лахли снова зажмурился, потом понял, что Мейбрик просит погрузить его в гипнотический транс с целью поставить диагноз его заболеваниям и произвести "хирургическую операцию месмерическими средствами". Глаза у Мейбрика слипались: начинало оказывать действие то средство, что дал ему Лахли.

- Что ж, в любой момент, когда захотите, сэр, - отвечал Лахли все с той же легкой улыбкой.

- Значит, вы считаете, есть еще надежда?

Улыбка Лахли сделалась увереннее.

- Надежда, мой дорогой сэр, есть всегда. - "Вот уж на что можно надеяться, так это на то, что тебя хватит апоплексический удар - прямо здесь, в трансе и что ты избавишь мир от своей жалкой персоны". - Прошу вас, прилягте вот сюда, на кушетку, и не сопротивляйтесь действию лекарства и моего голоса.

Мейбрик с трудом оторвался от мягкого кресла, в котором провел последний час с лишним, излагая историю своей болезни. Он двигался так неуверенно, что Лахли пришлось помочь ему перейти на кушетку.

- Так, а теперь, мистер Мейбрик, представьте себе, что вы стоите на верхней площадке очень, очень длинной лестницы, спускающейся в темноту. С каждым вашим шагом вниз тело ваше становится все тяжелее и спокойнее, высвобождая разум. Спускайтесь, мистер Мейбрик, не спеша - ступенька за ступенькой, вниз, в спокойную и уютную темноту, теплую, ласковую, как материнские объятия...

Уже на двадцать пятой ступеньке м-р Джеймс Мейбрик, эсквайр, погрузился в глубокий транс, блаженно не реагируя почти ни на что.

- Вы слышите мой голос, мистер Мейбрик?

- Да.

- Очень хорошо. Вы были больны, мистер Мейбрик?

- Да. Очень болен. Так много разных симптомов, я даже не знаю, что болит сильнее.

"Ну что ж, это нам знакомо".

- Ладно, раз так, мистер Мейбрик, что беспокоит вас больше всего в настоящий момент?

Это был совершенно невинный вопрос, из тех, какие естественно задать пациенту, страдающему от нескольких недугов разом. Все, чего хотел Лахли, это сузить круг симптомов, беспокоящих этого идиота, с тем, чтобы внушить в эту одурманенную отравой башку представление о том, что боль сделалась после сеанса слабее. Он не раз с успехом проделывал это с другими пациентами, страдавшими не столько от настоящей болезни, сколько от истерии и неврозов. Он давно уже с интересом следил за работами этого типа из Вены, д-ра Фрейда, и начал сам экспериментировать с...

- Эта сучка!

Джон Лахли едва не упал со стула. Одурманенное снадобьем лицо Мейбрика перекосилось от ярости.

- Это она беспокоит меня! Эта чертова сучка, она беспокоит меня больше всего на свете! Шлюха бессовестная! Она и ее хахаль! Богом клянусь, я убью их обоих, как убил ту маленькую грязную проститутку из Манчестера! Я вытряс из нее жизнь голыми руками, а сам все думал об этой сучке! Ну, не то чтобы это было слишком приятно, хотя, клянусь глазами ее бесстыжими, жаль, что это было неприятно! Я вытрясу жизнь из этой суки, ей-богу вытрясу, я взрежу ее своим ножом, и этот чертов Брирли, он еще поплатится за то, что трахал мою жену.