Олег вскинул ладони и быстро отступил назад, чуть не врезавшись в Чабыка.

    -  Что теперь? - шепотом спросил воин.

    -  Глины везде хватает, - так же тихо ответил Середин. - Кровь тоже льется нередко… Но вот горячая зола или пепел бывают только в человеческом очаге. Если голем почует неподалеку огонь, аккурат к ближнему жилью нас и выведет.

    -  А далеко ли он способен его заметить?

    -  Самый ближний… - неуверенно вспомнил уроки Ворона Олег и вдруг подумал, что магия способна указать фигурке и на костер по другую сторону планеты. Для высшего знания ограничений по расстоянию нет.

    Вокруг стало горячо от дыхания: воины, слышавшие разговор, сгрудились почти к самой веревке, наблюдая за простенькой, наскоро сделанной игрушкой. Они, в отличие от христиан, не боялись колдовства. Для приуральских язычников духи, боги, лешие, русалки и колдуны не были чем-то сверхъестественным. Эти люди каждый день оставляли свои подношения берегиням или духам, считали их своими соседями, каждый день встречались с шаманами и ведьмами и ничего особенного в этом не видели. Ну чародеи и чародеи - что такого? Кочевников беспокоило лишь то, дружелюбен кудесник или враждебен. Олег для них уже давно стал своим, и магия ведуна никого из рода ворона не тревожила, вызывая лишь любопытство.

    Прошло несколько томительных минут - глиняное подобие барана не подавало никаких знаков.

    -  Ничего, - первыми разочаровались молодые воины.

    -  Не получилось, - хмыкнули те, что стояли подальше.

    -  Посланник ничего не смог, - услышали самые дальние из кочевников.

    -  Ну как? - наконец поинтересовался и преданный Чабык.

    Середин тихо зашипел, пытаясь понять свою ошибку.

    Кровь… Жизнь… Заговор Ния через воду, фигурка…

    В фигурке чего-то не хватало. Чего-то малого - но все же мешающего принять ее за живое существо.

    -  Да! - внезапно сообразил ведун, подобрал пару махоньких угольков и быстро ткнул их по сторонам головы. - Глаза…

    Он не успел заметить, как произошло изменение: он хотел лишь отереть пальцы, а когда через миг глянул на «барашка» - глиняный малыш уже мчался к реке.

    -  Не трогать! - крикнул он кочевникам, ринувшимся следом, опоясался, ткнул пальцем в Чабыка… Но приказ, уже готовый сорваться с языка, неожиданно выветрился из памяти, и Середин просто кинулся догонять маленького голема.

    Фигурка оставила на снегу тонкий бисер следов, замерла у берега, но тут же свернула влево, метнулась вверх по течению. Движения глиняных ножек сливались в размазанные дуги, туловище мчалось со скоростью стрелы, не пугаясь ни скал, ни расселин, ни камней. Не прошло и двух минут, как колдовское порождение скрылось из глаз, и только длинный извилистый хвост оставшихся на снегу следов подсказывал, куда за «барашком» бежать. Преследовать малыша оказалось непросто: покрытые снегом и ледяной коркой валуны, небрежно сваленные матушкой-природой вдоль берега, не позволяли уверенно встать на ноги, вынуждали медленно перебираться с места на место, цепляясь за корни деревьев и ветки кустарника.