— Народ моей матери виноват во многих бедах, царящих в Потаенной Стране, будет правильно, если я смогу хоть как-то это все загладить, — возразила она, не принимая похвалу.

Тунгдил посмотрел на горн.

— Мы можем начинать?

— Не все так просто, — возразил Гизельбарт. — Горн тлеет, но этого жара не достаточно. А механизмы, которые запускают мехи для того, чтобы раздуть его, заржавели, и мы не можем их сдвинуть.

— Вот повезло! — Фургас встал. — Я уже думал, что так и останусь лишь возлюбленным той женщины, которая спасет Потаенную Страну. Наконец-то я могу доказать свои способности магистра техникуса.

Поцеловав любимого, Нармора отошла, прихватив топор, и стала развлекаться с Боиндилом, отрабатывая различные приемы. Андокай уселась в нише, Джерун, как всегда, устроился рядом. Непонятно почему, но Тунгдилу показалось, что сейчас за стальным забралом шлема должен вспыхнуть фиолетовый огонек.

— Ты наверняка думаешь, что же там скрывается за этой маской, — протянула Нармора, сделав перерыв в упражнениях.

Зачерпнув воды, она утолила жажду. Гном повернулся к ней.

— Ты так говоришь, будто тебе это известно.

Прислонившись к скале, Нармора глубоко вздохнула. Бой на топорах выматывал ее; Боиндил не жалел девушку, заставляя выкладывать по полной.

— Мама рассказывала об одном создании, короле чудовищ, величайшем из всех творений Тиона и Самузина. Он великий охотник, хищник, атакующий своих сородичей. Он уничтожает слабых и сражается с сильными, чтобы сделать их еще сильнее или же убить, если они не заслуживают того, чтобы господствовать. — Она отерла лоб. — Говорят, что его глаза источают фиолетовое сияние и одного его вида достаточно для того, чтобы слабые обратились в бегство. Все боятся его, ибо он сын Самузина. — Нармора улыбнулась. — Я очень боялась, когда мама мне о нем рассказывала. — Она старалась не смотреть на Джеруна. — И, что самое ужасное, теперь я знаю, что он существует.

Все оказалось просто. Андокай, поклонявшаяся богу Самузину, вполне могла путешествовать с созданием, которое, по легендам, считалось сыном ее бога. Были ли отношения волшебницы и Джеруна чем-то большим, чем связь госпожи и телохранителя, Тунгдил даже и думать не хотел.

— Тогда не удивительно, что богглины бросились перед ним врассыпную.

— Любой попытался бы убежать от него. — Нармора вернулась к Бешеному, чтобы продолжить тренировку.

Тунгдил засмотрелся на Балиндис, которая разожгла горн обычным огнем и, сняв кольчугу и кожаные штаны, повязала передник, оставшись в одном белье, которое почти не скрывало ее тела. Он подошел к ней, сгорая от любопытства.

— Что ты делаешь?

— Сталь.

Она попросила его завязать тесемки передника.

Он впервые близко увидел нежную кожу гномки. Она была розовой, и ее покрывал светлый пух. Так как у нее, как и у всех остальных в пути, почти не было возможности вымыться, от ее тела исходил интенсивный, но в то же время приятный аромат, который возбуждал Тунгдила.

— Так как мы не можем добраться к доменным печам, чтобы переплавить железную руду в сталь, я воспользуюсь обычным горном.

Он уже давно завязал узлы передника, но его пальцы сами собой опустились на ее широкие бедра, гладкие и теплые, и Златорукий ощущал между пальцами тонкие волосы.

— Подойди сюда, чтобы ты видел, что я делаю.

Он подошел поближе к горну.

— Чтобы очистить руду я укладываю ее в эту плоскую емкость и нагреваю. При этом большая часть примесей сгорает.