Я снял плащ, расстелил его на лежаке и растянулся во весь рост на жестких досках, подложив руки под голову. Только сейчас я понял, как же дьявольски хочу спать. Однако в тот момент, когда мое тело привыкло к жесткому и неудобному ложу, и я начал медленно но верно отчаливать в страну сновидений, послышались шаги, дверь открылась, и в комнату вошла молодая женщина с ведром в руке.

— Господин! — Она поставила ведро на пол и поклонилась.

— А? — Я сел на лежаке. — Чего тебе?

— Я принесла горячую воду для тебя, — женщина показала на ведро.

— Горячую воду? (Ба, а в этом мире, оказывается, иногда моются!) Хорошо, спасибо.

— Рада услужить, — женщина поклонилась и вышла.

Вода в ведре была действительно горячей, но грязной. Ладно, и на том спасибо, тем более что на руках у меня уже образовались цыпки. Я вытащил лохань на середину комнаты, стянул с себя измазанный глиной и провонявший потом камзол и организовал себе омовение, что было ну очень приятно. Воды было слишком мало, чтобы я мог вымыться целиком, но до пояса я смог помыться, и ощущение чистого тела сразу подняло мне настроение.

Женщина появилась, едва я закончил мыться.

— Тебе нужно еще воды? — спросила она.

— Не откажусь, — сказал я, уже смекнув, что молодуху обязали прислуживать мне. — А мыла у вас нет?

Женщина посмотрела на меня так, будто я сказал что-то ужасно непристойное, подхватила пустое ведро и выпорхнула из комнаты. Я посмотрел на грязную лужу на полу вокруг лохани: вода медленно впитывалась в землю, и это было забавно. Остается только мечтать о дне, когда я вернусь в мир, в котором полы в домах деревянные.

Тут я заметил, что в моем чертоге довольно холодно, из незастекленного окошка жестоко дует, а ни печки, ни камина и в помине нет. Надо будет поставить вопрос об отоплении, поскольку мерзнуть и наживать себе туберкулез мне совсем не хотелось. И уж, наверное, не стоит сейчас мыть голову. Между тем служанка вернулась, таща полное ведро исходящей паром воды.

— Ты кто? — спросил я, стягивая с себя сапог.

— Эльгит. Я рабыня высокого лорда Гальдрика.

— Ты будешь заботиться обо мне?

— Мастер Лёц велел мне принести тебе воду, — сказала она, уперев руку в бок. — Ты будешь мыться, или нет?

— Погоди, я хочу тебя кое о чем спросить. Ты давно здесь?

— Я родилась в этом замке. Мои родители принадлежали высокому лорду Дарио Гальдрику.

— Принадлежали? Они что, умерли?

— Давно. Вот столько лет назад, — женщина показала мне четыре пальца. — Когда они умерли, Ульфилла взял меня в дом высокого лорда, чтобы я могла ему прислуживать.

— Кто такой Ульфилла?

— Целитель. Тот, кто забрал твою сумку.

— Ты видела, как я приехал в замок?

— Да, — женщина убрала со лба упавшие волосы. — Я стояла у колодца, ко мне подошел мастер Лец и велел согреть для тебя воды.

Вообще-то она приятная, сказал я себе, глядя на женщину. На вид ей было лет двадцать пять. Чумазая, конечно, но тут все чумазые, как шахтеры. Темные волосы, тяжелые и густые, заплетены в великолепную косу, лицо простое, но довольно милое, курносый носик, красиво изогнутые брови, большие карие глаза с густыми ресницами. Телосложение полноватое, из серии «есть женщины в русских селениях…», но, как говорил герой одного старого фильма — все при всем, приятно глазу.

— Чего ты на меня так смотришь? — спросила Эльгит.