Наконец он наткнулся на одноглазого вояку в огромной медвежьей шубе.

— Что ты здесь делаешь?

— Я пришел позаботиться о душе того, кто содержится в тылу вашей армии.

— Найалл?

— Совершенно верно. Точно так же, как вы мечтаете попасть после смерти в Валгаллу, милорд Найалл мечтает об ином рае, и нуждается в проводнике.

Одноглазый кивнул и приказал Конару обождать. Через некоторое время он вернулся и сказал, что Конар может проходить: Мелмордена не волнует какой-то святоша в черном клобуке, который просится в его дом.

Конар заторопился в сторону усадьбы, которая оказалась довольно далеко от линии войска. Даже здесь, возле королевского поместья, у него под ногами путались цыплята, свиньи, овцы. Конар еще такого не видел. Куда более мощным выглядел подвластный его отцу Дублин, да и его собственная крепость за морем…

Усадьба больше смахивала на простую деревянную избу, со множеством странного вида пристроек с плетеными стенами, обмазанными глиной.

Никем не остановленный, он прошел через двор. Дверь оказалась довольно низкой. Возле нее стояли двое часовых, которые молча дали ему пройти и тут же возобновили прерванный спор.

Он наклонился, чтобы не удариться о притолоку, и прошел в главное помещение усадьбы. В очаге полыхало пламя, и висевший в комнате дым беспощадно ел глаза. Земляной пол был весь в выбоинах. На нем копошились тощие полуголые дети.

Мелморден сидел за столом в центре комнаты, показывая какие-то места на изодранной в клочья карте человеку, стоявшему у него за спиной. Когда в комнату вошел Конар, он замолчал и поднял на него глаза.

Мелморден был высок, худощав, но хорошо сложен. Его голову венчала дикая копна ярко-рыжих волос, темные глаза смотрели пронзительно. Конару с первого же момента больше всего не понравились эти маленькие, близко посаженные глаза, в которых горело алчное пламя.

Мелморден ухмылялся во весь рот, разглядывая Конара.

— Я не знаком с тобой, брат, и ты не очень-то похож на особу духовного звания. Но мне доложили, что ты явился утешать Ард-Рига, а я никогда не лишаю человека перед смертью его последних прав.

— Я не собираюсь отпускать ему грехи, Мелморден, — поклонившись, отвечал Конар. — Ведь я монах, а не священник. И пришел сюда, чтобы поддержать его силы и дать духовные наставления в эти дни великих испытаний.

— А он нуждается в священнике, — заметил Мелморден, и человек за его спиной услужливо расхохотался.

Конар испугался, не попал ли он впросак, ведь они, похоже, собираются немедленно умертвить Найалла.

— Если он выскажет такое пожелание, я пришлю священника вместо себя, — заверил Конар.

Но, по счастью, Мелморден уже утратил интерес к их беседе. Он взмахнул рукой и приказал сидевшей в углу худосочной женщине:

— Проводи его к нашему… гостю.

Она повела Конара по длинному загаженному коридору. В конце его на полу перед тяжелой дубовой дверью сидел огромный викинг.

— Монаху разрешено войти, — произнесла женщина и ушла.

Рыжеволосого варвара совершенно не интересовала персона Конара. Он лишь кивнул и пинком растворил дверь. Конар вошел в тесную, лишенную окон, вонючую каморку с заплесневелыми стенами. В первый момент о не увидел ничего, затем различил фигуру человека, сидевшего в углу на соломенной подстилке, прислонившись спиной к стене.

— Добро пожаловать, брат, — после некоторого молчания тихо произнес Найалл. — Подождите немного. Я то сижу здесь уже давно, и мои глаза успели приспособиться к темноте.

Конар тут же оказался возле своего дяди, склонился над ним.