Воздавал ей почести.

Она вернулась, чтобы править ими в отсутствие своего мужа.

Она сердечно поздоровалась со всеми, отобедала в обществе Рагвальда, Филиппа и Гастона и досыта наслушалась новостей о собиравшейся на берегах шайке данов. Она разрешила спор между двумя крестьянами поводу издохшей коровы, разобралась с перепиской с Одо и прочими соседями. Была уже поздняя ночь, когда Мелисанда покончила со всеми делами и поднялась в свою комнату.

В их комнату. Где они спали с Конаром. А теперь покинул ее.

В конце концов, она обманула его. Она не стала сражаться с ним за свои права, а попросту сбежала из Дублина, а потом из Вессекса и добралась до дому.

Ее по-прежнему тошнило. Щеки были мокры от слез. Лицо горело так, словно кто-то надавал ей пощечин. Она вскочила и умылась холодной водой. Боже, как же она была несчастна и больна!

Ее первая ночь в родном доме. Она — графиня. Она взяла бразды правления в свои руки. Никогда прежде она еще не была в таком почете.

И никогда прежде она не чувствовала себя такой одинокой, всеми покинутой.

И никогда она еще так не страдала от разлуки с ним, хотя и не сомневалась, что отныне вправе ждать от него лишь справедливого гнева.

А возможно — и возмездия.

Родина! Она так отчаянно любит ее.

И ей не пришлось продаваться дьяволу, чтобы вернуться сюда. Ей просто пришлось убить в себе любовь к мужчине.

Глава 19

Олаф собрал многочисленную армию, но большую часть времени она бездействовала.

Переговоры с Мелморденом затянулись до бесконечности, их оживляли лишь мелкие стычки между враждующими группировками. Армия Олафа во много раз превосходила численностью армию Мелмордена, однако у того был в руках главный козырь — Найалл, носивший ныне титул Ард-Рига. Если бы во время этих неурядиц он умер, этот титул мог присвоить себе Мелморден. Хотя сын Ард-Рига наследовал титул отца, однако его обладателем мог оказаться и не прямой потомок последнего главы рода. Право на этот титул необходимо было доказать на деле.

Сыновья Найалла были еще слишком малы — они оставались дома, их не допускали пока к участию в войнах.

В христианских странах вошло в обычай откупаться от орд викингов, чтобы разбойники оставили народ в покое. Но Мелморден призвал к себе в союзники из извечных кровных врагов — данов, и потому здесь и речи не могло быть о выкупе. Мелморден жаждал власти, он хотел, чтобы менее могущественные короли склонили перед ним голову, подчинились его господству.

Недели сменяли одна другую, а Конар все так же стоял в боевом порядке вместе с Эриком, Лейвом, их отцом и остальными братьями на поле брани, а напротив него стоял Мелморден со своими берсерками. В который уже раз Олаф передал ему свое требование освободить Найалла. Он никогда не согласится с притязаниями Мелмордена и его сына на титул Ард-Рига.

Но ничто не действовало на Мелмордена, и он опять повторил свою клятву, что Найаллу недолго осталось жить на этом свете.

Страсти были разогреты, перчатки брошены, но настоящее сражение только предстояло.

Эту ночь Конар провел прямо под открытым небом. Глядя на звезды, он вспомнил о Рагвальде, а следом за ним и о Мелисанде — впрочем, она и без того редко покидала его мысли. Он слишком хорошо знал, как шатки их позиции на побережье, и для него не было новостью известие о высадке датчан на берегах Франции.

Он ругал себя, что не смог достаточно убедительно ответить на письмо Мелисанды, но тут же понимал, что понапрасну тратит время.

Он ужасно тосковал по ней. Несмотря на все их ссоры, Конар переживал разлуку с ней, и мысли об этой женщине не давали ему покоя ни днем, ни ночью.

Особенно ночью, ведь как только он закрывал глаза, он видел перед собой ее, он слышал ее шепот, она, обнаженная, приближалась к нему — стоит лишь протянуть руку, и он коснется ее.