– Летнее пастбище, – сказал Эгил, пока мы шли ко входу в долину, и пнул траву. – Ни для чего другого не годится.

– Годится, чтобы спрятать золото, – отозвался я.

Мы остановились у южного края долины, где холодный ветер трепал полы наших плащей. Ручей падал с выступа, устремляясь к реке, серебрившейся далеко внизу под лучами зимнего солнца.

– Теса, должно быть. – Я указал на реку. – Рубеж моих земель.

– Выходит, долина принадлежит тебе?

– Мне. Все, что по эту сторону от реки, – мое.

– А за ней?

– Владения Гутфрита, – ответил я. – А быть может, Элдреда. Но не мое, это точно.

Эгил оглядел долину внизу. С высоты мы прекрасно видели дорогу, деревню и полосу земли, тянувшуюся от поселения до северного берега Тесы. Такая же полоса уходила от противоположного берега, и это был верный знак, что Тесу можно перейти вброд.

– Куда ведет дорога? – поинтересовался Эгил.

Я махнул на восток:

– Она примыкает к Большой дороге где-то там, потом идет на Эофервик.

– Далеко до него?

– Два дня верхом. Три, если не спешить.

– Тогда тут превосходное место для форта. – Эгил обвел рукой окрестности. – Вода есть, и приближение врага издалека видно.

– Для поэта и для норманна, – с расстановкой проговорил я, – у тебя на диво острый ум.

Он ухмыльнулся, не вполне уловив мою мысль.

– Я еще и воин.

– Верно, друг мой. Форт! – Я посмотрел вниз и заметил овечью тропу, круто сбегающую по склону. – Сколько времени уйдет на то, чтобы добраться на лошади до той деревни? – Я указал на речное поселение, откуда неспешно поднимался дымок. – Не много?

– Всего ничего.

– Финан! – Когда ирландец присоединился к нам, я кивнул на деревню. – Я там церковь вижу?

Финан, обладатель самых острых глаз из всех известных мне людей, внимательно всмотрелся вдаль:

– На щипце крест. Что еще это может быть?

Я никак не мог сообразить, как запустить слух о золоте, которое мы собирались закопать в могильниках, но предположение Эгила подсказало мне.

– К весне мы построим тут форт. – Я кивнул на чахлые сосны. – Начни строительство палисада с этих стволов. Докупишь бревна в долине, там же будешь приобретать эль и продовольствие. Ты за старшего.

– Я?! – удивился Финан.

– Ты христианин! Я дам тебе сорок человек, может, пятьдесят. Все христиане. И ты попросишь священника прийти и освятить форт.

– Еще не достроенный, – понял Финан.

– Его никогда не достроят, потому что ты покажешь попу золото. Дашь ему немного!

– И через неделю, – подхватил Эгил, – вся долина Тесы будет знать о кладе.

– Через неделю, – продолжил я, – Гутфрит и Элдред пронюхают о золоте. – Я обернулся и посмотрел на курганы. – Есть только одна беда.

– Какая? – спросил Финан.

– Далековато мы от Шотландии.

– А это беда?! – вскинулся Эгил.

– Быть может, это не важно.

Мы расставим ловушку, причем не для одного короля, а для трех. Этельстан предрекал, что новая война станет самой ужасной из всех, и клялся, будто не хочет ее, и тем не менее развязал войну против Беббанбурга. Да, получилась она странная, без жертв, особых разорений, но все-таки это была война, и он ее начал.