– Отдать ему Беббанбург? – в изумлении спросила она.

– Нет, – сказал я, поднимаясь. – Идемте.

Я повел Бенедетту, Финана и сына через дверь, открывавшуюся с помоста. За ней находилась наша опочивальня с ворохом шкур. Я отпихнул шкуры ногой, обнажив толстые доски пола, и послал сына за ломом. Когда тот его принес, велел поднять тяжелые доски. Он налег на лом, Финан подсобил, и вместе они выдрали одну из половиц. Это был массивный кусок дерева, в фут в ширину и два шага в длину.

– Теперь остальные, – сказал я. – Всего их семь.

Лишь Бенедетта знала, что находится под нашим ложем, а Финан и сын видели эту дыру прежде. Они охнули, когда последние доски были подняты и лампа осветила пространство внизу.

Их взорам предстало золото. Настоящий драконий клад. Запас золота, копившийся всю жизнь. Добыча.

– Господи! – воскликнул Финан. Ему доводилось видеть клад раньше, но зрелище все равно было впечатляющим. – Сколько здесь?

– Более чем достаточно, чтобы соблазнить Элдреда, – сказал я. – И хватит, чтобы отвлечь Этельстана.

– Отвлечь? – Бенедетта как завороженная смотрела на блестящий металл.

– Этельстан установил своего рода мир во всей Британии, не считая мои земли, – пояснил я. – Мне нужно дать ему другого врага.

– Это как? – недоуменно переспросил сын.

– Сейчас поймете. – Я спустился в дыру, представлявшую собой естественную полость в горе, на которой стоял Беббанбург, и поднял кое-какие сокровища в комнату.

Тут было золотое блюдо, достаточно большое, чтобы вместить говяжий окорок. По ободу его гнались друг за другом женщина и мужчина с ногами козла. Были высокие подсвечники, явно украденные из церкви и взятые мной у Скёлля. Имелись тут слитки, золотые цепи, чаши, кувшины и кубки. Был кожаный мешок с драгоценностями, тончайшей работы украшения для меча, броши и фибулы. А еще рубины и изумруды, браслеты и грубый золотой обруч, который носил на голове Хэстен. Нашлись и золотые монеты, римская статуэтка женщины в короне из солнечных лучей и деревянный крест, обитый рубленым серебром. Часть золота скопил отец, еще больше добавил его брат, мой вероломный дядя, но основная часть представляла собой сокровища моих врагов. Это был запас, который я хранил на случай, если для Беббанбурга наступят трудные времена.

Я нашел грубой работы кубок и подал его Финану. Сосуд выглядел так, будто его изготовили при помощи каменного молотка: неровный и бугристый, зато из чистого золота.

– Помнишь те могилы к западу от Дунхолма? – спросил я. – Три захоронения?

– В горах?

– В горной долине. Там еще высокий камень стоял.

– Чертова долина! – воскликнул ирландец, припоминая. – Три могильных кургана!

– Чертова долина? – переспросила Бенедетта, осеняя себя крестом.

Финан усмехнулся:

– Так ее прозвал бывший архиепископ Эофервика. Как его звали?

– Вульфхер, – подсказал я.

– Вульфхер. – Финан кивнул. – Зловредный старикан. Он провозгласил, что в тех могилах скрываются демоны, и запрещал приближаться к ним.

– После чего послал своих людей раскапывать курганы, – закончил я. – А мы перехватили их.

– И сами их раскопали? – задал вопрос мой сын.

– Ясное дело.