– Ты назвался владетелем Беббанбурга, – напомнил я. – Но при этом совершал набеги на беббанбургские земли, жег усадьбы и угонял скот. Ты – враг Беббанбурга.

– Нет, лорд. Нет! – Его трясло.

– Хочешь попасть в Беббанбург? – спросил я у него. – Тогда я выделю для твоей головы местечко на Воротах Черепов, откуда мои враги будут пялиться на море до тех пор, пока не наступит хаос конца времен.

– Не… – затянул он, но не закончил, потому что я выбросил Вздох Змея вперед.

Клинок проткнул блестящую кольчугу, проскрежетал по ребру и ворвался в сердце. Элдред повалился на вьючную лошадь, сполз на траву, затрепыхался, издавая булькающие звуки и бессильно хватаясь за грудь. Потом он судорожно вздохнул и замер, и только пальцы продолжали конвульсивно сжиматься.

Гутфрит смотрел, как умирает Элдред, как я, наступив покойнику на грудь, выдергиваю Вздох Змея. Его взгляд упал на окровавленный клинок, перескочил на меня, потом снова на меч.

– Я скажу Этельстану, что это были скотты! – выпалил он.

– За дурака меня держишь?

Он уставился на меня. Ему было страшно, но храбрости хватало, по крайней мере пока. Он попытался заговорить, осекся, потом прокашлялся.

– Лорд! – взмолился Гутфрит. – Меч… пожалуйста.

– Ты заставил меня преклонить колени перед тобой, – напомнил я. – Так что на колени!

– Меч, прошу! – В глазах у него стояли слезы. Умерев без меча, он не попадет в Валгаллу.

– На колени! – Он повиновался. Я посмотрел на своих людей. – Кто-нибудь, подайте ему сакс.

Видарр вытащил короткий клинок и подал Гутфриту, ухватившемуся за эфес обеими руками. Король уткнул острие в траву и посмотрел на меня влажными глазами. Он хотел сказать что-то, но мог только дрожать. Затем я убил его. Однажды мы свидимся с ним в Валгалле.

Я солгал Элдреду. У меня не было намерения размещать его череп на беббанбургских воротах, хотя для Гутфрита местечко там уготовил. На Элдреда у меня имелись другие виды. Но сначала мы завалили построенную Финаном стену, сложили на бревна тела врагов, за исключением трупа Элдреда, и подожгли. Дым высоко поднялся в безветренное небо. С Элдреда мы сняли кольчугу, сапоги, крест и все ценное, завернули тело в плащи и отвезли в Беббанбург, где переложили в гроб с крестом на крышке. Гроб я послал в Эофервик, город, оставшийся теперь без короля. С покойником я отправил послание, в котором выражал сожаления насчет смерти Элдреда от рук совершившей набег шайки скоттов. Письмо я адресовал Этельстану, Monarchus Totius Brittaniae.

И стал ждать, каков будет следующий шаг монарха всей Британии.

* * *

Константин отрицал факт нападения на Элдреда и Гутфрита, но он отпирался и от того, что мутит воду в Камбрии, в чем был точно повинен, и Этельстан это знал. Константин даже назначил Эохайда, одного из своих военачальников, правителем Камбрии. Кое-кто утверждал, что Эохайд – сын Константина, другие называли его племянником, но так или иначе, то был ловкий и беспринципный юнец, сумевший подкупом, интригами и отчасти жестокостью снискать расположение камбрийских норманнов. Этельстан нарек Годрика и Альфгара олдерменами Камбрии, но ни один из них не отваживался соваться в горы без сопровождения по меньшей мере сотни воинов, а это означало что даже в Бургеме, где Этельстан попытался утвердить свою власть над всей Британией, настоящим хозяином оказался теперь Константин.

Так что заявления Константина, будто нападал не он, не нашли в Уэссексе сочувствующих. Однако слухи ходили разные, и Этельстан решил докопаться до правды. Для этого он отрядил аж из самого Винтанкестера попа, сурового человека с лицом аскета по имени отец Свитун.