Эви повисла у противника на шее, опершись обеими руками о края конуса. Языки пламени лизали ему лицо. Его руки отчаянно трепыхались по обеим сторонам горелки.

Он попытался отцепить от себя руки Эви. Сквозь синевато‑зеленое пламя ей было видно его лицо, и Эви, словно завороженная, не могла отвести от него глаз. Кожа на лице Димитрия покраснела, почернела и начала таять. Эви закрыла глаза.

Наконец ее противник прекратил сопротивление.

Эви потребовалось около пяти минут, чтобы высвободиться. Она стащила руки через голову Димитрия, причем это оказалось довольно болезненной процедурой – оба предплечья Эви были обожжены с внутренней стороны. От более сильного ожога Эви спасло лишь то обстоятельство, что, пытаясь высвободить руки, она потянула на себя голову Димитрия. Тот уткнулся лицом в горелку, и пламя погасло.

Как только Эви стащила закованные в наручники запястья через голову Димитрия, она тотчас соскользнула с горелки вниз и приземлилась на пятую точку рядом с убитым Фитцджеральдом. Тело Димитрия соскользнуло на пол с обратной стороны конуса.

Помещение наполнилось шипением потухшего метана.

Эви присела, прижимая руки к животу и тяжело дыша. Ее тянуло на рвоту, но в желудке у нее было пусто. Она продолжала сидеть, и единственное, что она ощущала, – это боль в обеих руках. Затем она заставила себя поднять глаза. Представители Расы оставались на своих местах. Они даже не шелохнулись и продолжали пульсировать и булькать, совершенно равнодушные к той небольшой драме, которая только что разыгралась перед ними.

– Эй, вы, вонючие червяки. Вам же это все до фени, признавайтесь.

Предводитель, восседавший на самой верхотуре спирального пандуса, снова заговорил своим занудным загробным тоном:

– Октала не касаются личные взаимоотношения туземцев. Мы оценим по достоинству твою готовность соединиться с Матерью.

Эви поднялась на ноги, прижимая к животу обе руки. Смех вырвался у нее из груди беззвучной икотой.

– Да идите вы…

Эви попятилась прочь от ямы и шипящей горелки.

– Для начала вам придется меня убить. – Она злорадно улыбалась, несмотря на охватывающий ее страх.

Ведь она проигрывала, а проигрывать было никак нельзя.

– Раса не убивает. Это удел низких видов. Она спиной наткнулась на тележку у входа.

На пандусе послышался шорох, пришельцы зашевелились. Обожженные предплечья Эви нещадно горели. Рана на левой руке открылась, и оставляла за собой кровавый след. И все же, несмотря ни на что, ее душил смех: «Офигеть можно».

– Эви Ишем. Ради твоего же собственного блага – соединись с матерью. Ты ранена. Ты умрешь, если не примешь помощь Матери.

Эви перевела взгляд на руку. Да, она потеряла уже целое ведро крови. Через весь зал, от самой горелки, за ней тянулся кровавый след. Эви сжала рану правой рукой, чтобы приостановить кровотечение.

Бульканье раздавалось все громче и громче, а предводитель тем временем продолжал:

– Мы оставляем тебя здесь для принятия решения, поскольку нам необходимо заняться вопросами инфраструктуры.

Одно из существ, располагавшееся ближе всех к краю спирального пандуса, спустилось к Эви. Та посмотрела на пришельца, затем перевела взгляд на горелку в середине зала. Из горелки, со свистом и шипением, вытекал метан.

Неудивительно, что эти червяки так занервничали и засуетились. Помнится, Димитрий говорил, что пламя, в числе немногих других факторов, способно причинить им вред. Теперь же все помещение представляло собой огромную бомбу.

Эви обернулась, чтобы взглянуть на тележку. Электричество было еще одним фактором…

Она подняла ногу и с силой ударила носком ботинка по обшивке тележки. Пластик треснул, обнажив кожух индуктора и провода. Эви нагнулась и обеими руками ухватила по проводу. И хотя провода были изолированными, она все равно поморщилась от боли.