|
Не нажить бы нам от них неприятностей. - Да, но двести тысяч в год. Отказаться от такой суммы... Ради этого, я думаю, можно и потерпеть. Вам, очевидно, придется увеличить штат служащих, так как вдвоем вы теперь не управитесь, раз у вас появился такой клиент. - Еще неизвестно, какие он поставит условия. Харкенс говорит, что они почти непосильные: бесконечные рекламации, встречные иски в суде и т.д. - Поживем - увидим. Может быть, с нами они будут вести себя иначе. - Надо бы навести справки о них в кредитном управлении. Банки не всегда в курсе дел своих клиентов. - Если вас беспокоит вопрос, насколько они надежны, то я выясню. - И он повесил трубку. Вошла Сью и положила на стол смету на заявку Дайера. Все было сделано безупречно. Я продиктовал ей письмо к Дайеру о том, что их заявка уже оформляется. В 18.00 мы закрыли бюро. Попрощавшись со Сью, я отправился в "Тренди Мисс" за Родой. Она должна была скоро закончить, и, в ожидании ее, я немного поболтался в коридоре, пока она, наконец, не спустилась ко мне. - Боже мой! Как у меня устали ноги. - Я это слышал каждый день. - Как хорошо тебе. Ты сидишь целый день, а я весь день на ногах. Всю эту тираду я пропустил мимо своих ушей. - Пойдем вечером в кино? - спросил я, сидя уже в машине. - Я просмотрела рекламу - ничего интересного. - Ты когда-либо слышала о Генри Видале? - Миссис Видаль заходила к нам вчера. Она купила пряжки и брюки. - Что она из себя представляет? Рода взглянула на меня. - Почему ты этим интересуешься? - Ее муж открыл у нас счет на двести тысяч в год. Большие деньги всегда производили впечатление на Роду, но она никогда не хвалила других женщин, считая, что все они недостойны ее. - Она в твоем вкусе - худая и темноволосая, умеет одеваться. Поторопись, Клей, я не хочу попасть под дождь. Через час Рода, уже развалившись на балконе в шезлонге, потягивала мартини, просматривая при этом какой-то журнал. Я расположился напротив. Зная, что, кроме журналов и тряпок, ее ничего больше не интересует, разговора о Видале и Дайере я не стал возобновлять. Как непохожа она была на Валерию. Та вникала во все мои дела. У нее был острый ум, хорошо развитый интеллект и я, бывало, очень часто обсуждал с ней мои дела и получал от нее на этот счет очень ценные рекомендации. Валерия! Шесть лет тому назад, когда я заменял Роя Кеннона на посту директора бюро в Бостоне, он, прощаясь со мной в аэропорту, сказал, что ни о чем так не жалеет, как о расставании со своей секретаршей, которая была для него эталоном во всем. И это не было преувеличением. Валерия Дарт заслуживала всяких похвал. Высокая, с длинными, вороньего цвета, волосами, большими голубыми глазами, великолепно очерченными губами - она была красавица, а в работе не имела себе равных. Я влюбился в нее сразу же, но несмотря на дружелюбие она никогда не поощряла меня в ухаживании, даже наоборот сдерживала. Мы вместе работали с девяти утра до шести вечера. У нее была своя машина, и, когда мы прощались после работы, она очаровательно мне улыбалась, махала рукой, садилась в машину и уезжала. Я не занимал места в ее жизни. |
