|
Стены были оштукатурены, треугольники из красно-бурого кирпича служили отделкой для оконных проемов. В окна были видны неровные кровли соседних крыш с коньками и водосточными трубами. На полу в беспорядке валялись Заготовки стульев, крышки для столов, дверь с выбитой из рамы филенкой, котелок с клеем, поломанный рубанок и пила с выломанными зубьями. В противоположном углу, под висящим в потолке фонарем, стоял матрац с продавленными пружинами. Он был небрежно застлан куском старинной индийской ткани. Такую иногда удается купить у торговцев случайными вещами. Стены были увешаны цветными картинками, копиями фресок и карандашными рисунками с изображением искаженных лиц и гримасничающих фигур. Внизу под ними висел плакат: "Да здравствует Сатана, творец Вселенной!" На полу валялась Библия с оторванным корешком, измятые наброски, эскизы, пожелтевшие листки бумаги, покрытые толстым слоем пыли. Над входной дверью выделялась надпись: „Добро пожаловать в логовище проклятых, осужденных на вечные муки!" Жозеф Ван Дамм стоял неподвижно, держа руку в кармане пальто. - Сколько? - Что вы сказали? - спросил Мегрэ, подходя к груде измятых эскизов. Нагнувшись, он поднял один из них, на нем была изображена обнаженная девушка, красиво сложенная, с вульгарными чертами лица и растрепанными волосами. - Я предлагаю вам пятьдесят тысяч франков?.. Сто?.. Мегрэ посмотрел на него с любопытством. Вам Дамм с плохо скрываемой дрожью в голосе продолжал выкрикивать: - Полтораста тысяч... Двести... Мегрэ молча продолжал разбирать валяющиеся на полу бумаги, раскладывая их по кучкам и откладывая в сторону листки с изображением обнаженной девушки. На одном этюде художник изобразил ее задрапированной в кусок той самой ткани, которая сейчас покрывала диван, на другом она была лишь в черных чулках. На заднем плане был нарисован череп. Мегрэ вспомнил, что видел уже этот череп на портрете Жефа Ломбара. Чуть заметная нить робко протянулась между событиями прошлого и сегодняшним днем. Продолжая лихорадочно рыться в груде эскизов, комиссар наткнулся на портрет молодого человека с длинными волосами, как две капли воды похожего на Жана Лекока Д'Арневиля, самоубийцу из гостиницы в Бремене, так и не успевшего съесть свои жалкие булочки с сосисками. - Двести тысяч франков!.. - и он деловито прибавил тоном человека, который даже в такой момент не забывает о разнице биржевого курса. - Французских франков, французских! Слышите, комиссар? В его молящем голосе появились раздраженные нотки. - Еще есть время... мы находимся в Бельгии, вам не придется улаживать никаких формальностей... официальное дело еще не заведено. Никто ничего не узнает... Наконец я прошу у вас отсрочки только на один месяц. - Значит, это произошло в декабре? - Что вы хотите этим сказать... - Сейчас ноябрь, в феврале исполнится десять лет, как Клейн повесился, и вы просите месяц отсрочки. - Не понимаю... - Неужели! Можно было сойти с ума при виде того, как Мегрэ спокойно перебирает старые бумаги. - Вы прекрасно все понимаете, Ван Дамм. Бели считать, что Клейн был убит, то срок давности по этому делу истечет в феврале. Это не значит, что я высказываю такое предположение, просто на этом примере видно, что то, что вы всячески пытаетесь скрыть, случилось в декабре. - Вам все равно ничего не удастся раскрыть, комиссар, - устало произнес Ван Дамм. - Тогда чего вы боитесь? - спросил Мегрэ, отодвигая диван, под которым не оказалось ничего, кроме густого слоя пыли. |
