|
Ломбар встал, подошел к окну, ничего не отвечая, в надежде, что столяр наконец уберется вон. Наконец далее он заметил, что здесь происходит что-то необычное. - Похоже, что я вам помешал, ну ладно, я вас оставляю... Может, здесь не хватает чего-нибудь? Хотя, уверяю вас, что мне никогда и в голову не приходило взять себе что-нибудь, хотя нет... извините, один пейзаж я все-таки взял и повесил у себя в столовой, но если он вам нужен, я сейчас же принесу его обратно. Возможно, что он еще долго бы болтал, но его позвали снизу. - До скорого свидания, господа. Мне доставило большое удовольствие увидеть вас всех вместе, и... - голос затих, так как дверь захлопнулась. Мегрэ закурил трубку. Болтовня столяра разрядила напряженную обстановку, и комиссар, показывая на надпись под одной картиной - „Друзья Апокалипсиса", спросил: - Так вы называли свои сборища? Беллуар ответил почти спокойным голосом: - Да, я вам все объясню. Поздно теперь уже от чего-нибудь отпираться. - Я хочу говорить... дайте мне возможность все рассказать, - прервал его Жеф Ломбар. - Это было немногим более десяти лет тому назад. Я проходил курс учения живописи в академии, носил шляпу с большими полями и вместо галстука широкий бант. Со мною вместе там же учились еще двое... Гастон Жанин на скульптурном отделении и маленький Клейн на живописном. Каждый из нас воображал себя по крайней мере Рембрандтом. Все произошло стихийно. Мы много читали, увлекались эпохой романтизма, иногда несколько дней клялись именем какого-нибудь писателя, потом так же неожиданно от него отрекались, для того чтобы поклоняться другому. Маленький Клейн снял помещение, где мы сейчас находимся, и у нас вскоре вошло в привычку собираться здесь зимними вечерами. Нас особенно настраивала на романтический лад атмосфера средневековья, царящая в этих стенах. Мы пели старинные баллады, читали наизусть Франсуа Вийона. Я не помню, кто из нас первым наткнулся на Апокалипсис, стал его читать. Одналсды мы где-то познакомились с несколькими студентами - Беллуаром, Армандом Лекоком Д'Арневилем, Ван Даммом и неким Морте, у его отца неподалеку отсюда была мясная лавка, где он торговал требухой и потрохами. Мы пригласили студентов к себе в гости. Самому старшему из нас в то время еще не было двадцати двух лет. Самый старший из нас был ты, Ван Дамм, не правда ли? С тех пор, как он начал свой рассказ, ему стало заметно легче. Голос окреп, взгляд стал тверже. - Кажется, идею объединить нас в какое-то общество и образовать „Братство Апокалипсиса" подал я. В те времена я зачитывался романами о тайных обществах, существовавших в прошлом веке, статьями о сборищах в университетах Германии, о клубах, объединяющих науку и искусство, - и Ломбар, не удержавшись от насмешливой улыбки, показал на стены. - Нас было трое мазил: Клейн, Жанин и я, представлявших собой искусство... Господа студенты олицетворяли науку. Мы долго пили, доводя себя до крайнего возбуждения. Гасили свет, устраивали полумрак и курили, воздух становился синим от дыма. Сборища наши заканчивались приблизительно около трех часов утра. Мы очень гордились собой. В этом нам помогало дешевое вино, которым мы наполняли желудки. Я как сейчас вижу Клейна. Он был очень слаб здоровьем. Мать не могла помогать ему, и он жил на сущие пустяки, зачастую обходясь одним вином. Напиваясь, мы чувствовали себя гениями. Студенческая группа была немного более благоразумной, она состояла из сыновей обеспеченных родителей, кроме Ле-кока Д'Арневиля. |
