|
В его вытянутой руке дрожал заряженный револьвер. Мегрэ внешне спокойно наблюдал за ним, но из груди невольно вырвался вздох облегчения, когда Ломбар, бросив на пол оружие и схватившись руками за голову, громко разрыдался, восклицая: - Я не могу... Я не могу, слышите вы, не могу больше... не могу, господи Боже мой! - и он уперся обеими руками в стену, раскачиваясь из стороны в сторону. Комиссар подошел к двери и закрыл ее. Жеф Ломбар вытер платком лицо, откинул назад волосы и посмотрел вокруг себя пустыми глазами, какие обычно бывают у людей после нервного припадка. Пальцы его дрожали, он сделал усилие, пытаясь заговорить, но ему помешал новый взрыв рыданий, вырвавшийся из его груди. - Что пришлось перенести, чтобы довести себя до такого состояния, - отчетливо произнес он и дико засмеялся. - Девять лет. Почти десять! Я остался без специальности, без копейки денег, - казалось, что он говорит все это для себя, не замечая присутствующих, при этом он не отрывал глаз от этюда обнаженной девушки. - Десять лет ежедневных усилий, огорчений, трудностей, страха... и, несмотря на это, я женился... мне захотелось иметь детей... я, как дурак, упорно трудился, стараясь создать им пристойную жизнь... приобрел дом, мастерскую, вы все это видели, но не видели одного - тех нечеловеческих усилий, которые я делал, чтобы этого добиться, чтобы победить отвращение к жизни, которое я испытал... Вчера у меня родилась дочь. Я едва осмелился на нее взглянуть. Моя жена, привыкшая к совсем другому обращению, меня не узнает, она с боязнью смотрит на меня, заметив, как я изменился за эти дни, приписывая это моему нездоровью. Мои рабочие заметили, как я изменился в эти дни; а я не знаю, что им ответить... Все кончено... все погибло! Внезапно, глупо, в течение нескольких дней. Все уничтожено, разбито на мелкие части, все! И лишь потому, что... - стиснув кулаки, он посмотрел на лежащее на полу оружие, потом на Мегрэ. - Пора со всем этим кончать! Кто из нас будет рассказывать? Все это так глупо... так глупо! - повторил он опять. Казалось, что он вновь заплачет, но кризис прошел. Он уселся на край дивана, подперев подбородок руками. - Я вам не помешаю? - раздался веселый голос неожиданно вошедшего столяра. - Итак, вы пришли сюда снова. Хотите полюбоваться на все это? - сказал он, показывая рукой на стены. Никто не ответил. - Вы не забыли, что остались должны мне за последний месяц двадцать франков? О! Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы вам об этом напомнить. Сколько раз я весело смеялся, вспоминая, что в тот день, когда вы уезжали отсюда, бросив весь этот хлам, вы говорили: „Возможно, что настанет день, когда лишь один из этих набросков будет стоить дороже всего вашего дома". Я, конечно, этому не поверил, но однажды привел сюда торговца картинами, который унес несколько рисунков, дав за них целых три франка. Вы до сих пор пишете картины? А вот вас я что-то не узнаю, - обратился столяр к Мегрэ. - Разве вы тоже посещали их сборища? - Нет. - Ох, и лихие же это парни были! Моя жена все советовала выгнать их вон, потому что они зачастую забывали платить за квартиру, но они мне так нравились, черт побери, и так забавляли, что я их не трогал. Они были из тех, кто носит самые широкополые шляпы, курит самые длинные трубки, проводит ночи за бутылкой вина, распевая при этом хором песни. А какие красивые девушки к ним иногда приходили! Кстати, господин Ломбар, знаете ли вы, что случилось с той, портрет которой валяется здесь на полу? Она вышла замуж за инспектора крытого рынка и живет неподалеку отсюда. У нее родился сын, который учится в одной школе вместе с моим. Ломбар встал, подошел к окну, ничего не отвечая, в надежде, что столяр наконец уберется вон. |
