Он повернулся, чтобы спуститься вниз по улице Лепик, предполагая, что старик побежит по другой стороне и в другом направлении, но план оказался плохо задуманным. По существу дела, ему бы следовало забежать в ближайший ресторан и там выждать, чтобы улегся первый пыл преследования. Но помимо полного неумения вести «малую войну», Фрэнсис вдобавок считал себя совершенно неповинным в чем-либо дурном и убегал только потому, что не желал иметь опять неприятное свидание. Ему и в голову не приходило, что мисс Ванделер сказала ему не все и кое о чем умолчала. Он совершенно не понимал, из-за чего старик продолжает беситься, и должен был признать, слушая его ругательства, что бранится он положительно мастерски.

Тут он вспомнил, что с него свалилась шляпа, когда он падал на каштан. Он зашел в первый попавшийся магазин, купил себе дешевенькую широкополую шляпу и привел немного в порядок свой туалет. Подарок, завернутый в платок, он запрятал поглубже в карман брюк.

Только он вышел из магазина, как почувствовал на своей шее чью-то руку, увидал перед собой чье-то свирепое лицо и услыхал невероятную брань. Диктатор, не найдя следов беглеца, повернулся, побежал другой дорогой и вот изловил его. Фрэнсис был дюжий парень, но он не мог равняться силой и ловкостью со своим противником. После недолгой борьбы он вынужден был сдаться.

– Что вам от меня нужно? – сказал он.

– Мы об этом дома поговорим, – злобно ответил диктатор.

Он потащил молодого человека вверх по холму, по направлению к дому с зелеными ставнями.

Но Фрэнсис, хотя и прекратил борьбу, все-таки не примирился со своей участью и ждал только случая, чтобы вернуть себе вновь свободу. Вдруг он рванулся изо всех сил и, оставив в руках мистера Ванделера воротник своего сюртука, с чрезвычайной быстротой пустился бежать по направлению к бульварам.

Шансы переменились. Диктатор был сильнее, зато Фрэнсис, цветущий юноша, был быстрее на ноги и скоро совершенно скрылся от него в толпе. Немного передохнув, он снова побежал вперед и вышел на Place de l'Opеra, освещенную, как днем, электрическими фонарями.

– Здесь уж я в полной безопасности, с этим сама мисс Ванделер была бы согласна, – подумал он.

Он повернул направо вдоль бульваров и вошел в американский ресторан, где спросил себе пива. Для одних посетителей было слишком поздно, для других слишком рано, поэтому публики в ресторане было немного. Всего двое или трое мужчин сидело за отдельными столиками в зале, и занятый своими мыслями Фрэнсис даже не заметил их.

Он достал из кармана сверток. Завернутая вещь оказалась сафьяновым футляром с золотым тиснением. Фрэнсис нажал пружинку. Футляр открылся, и прямо в испуганные глаза юноши сверкнул бриллиант чудовищной величины и необыкновенно яркого блеска. Неожиданность была так велика, появление бриллианта до такой степени необъяснимо, а ценность его так огромна, что Фрэнсис как был, так и остался сидеть с открытым футляром в руке, смотря на него тупо и бессознательно, точно человек, пораженный внезапным помешательством.

На его плечо легла легко, но твердо чья-то рука, и спокойный голос, в котором звучали властные ноты, проговорил ему на ухо:

– Закройте футляр и приведите в порядок свое лицо.

Он поднял глаза и увидел еще нестарого мужчину со спокойной великосветской осанкой, одетого с роскошной простотой. Этот мужчина встал из-за соседнего столика и пересел к Фрэнсису, захватив свой стакан.

– Закройте футляр, – повторил незнакомец, – и спрячьте его обратно в свой карман, где он как мне думается, до этого дня еще никогда не был.