|
Рядом с ним сидел Рафф. Его голова доходила Данну до груди. Напротив Раффа выстроилась целая фаланга снежных псов, каждый в сопровождении прикрепленного к нему солдата. Шкуры всех животных были безупречно белыми и даже поблескивали. Сзади за собаками стояли солдаты. Кого среди них только не было! Большинство, правда, составляли коренастые, крепкие, сильные люди, вероятно торы или их сородичи. Но и харабов было много — высоких и тонких, а также потомков от смешанных браков. Люди приходили в Центр со всего побережья в поисках пристанища, бросив разоренные войнами хозяйства и дома. Из общей массы выделялись своей очень черной и блестящей кожей уроженцы речных городов (даже с такого далекого юга приходили беженцы), а еще в армии было создано небольшое подразделение альбов, с белой кожей, как у Леты или вроде этого. Волосы у солдат тоже были самых разных оттенков, в том числе и такие же светлые, как у Леты. Да, волосы: всевозможных цветов, различной длины, от длинных и черных, как у Данна, до тугих темных кудряшек у жителей Речных городов, до каштановых и рыжих у выходцев с востока. Одежда тоже была самой разнообразной. Часть солдат все еще носили те лохмотья, в которых прибыли в Центр. Гриот, как ни бился, не мог достать для всех своих подопечных одежду, хоть какую, не говоря уже об одинаковой для всех, которая стала бы чем-то вроде формы. Отчаявшись, он купил в Тундре рулоны ткани, сотканной из овечьей шерсти, выкрасил ее в красный цвет и нарезал на куски. Теперь каждый солдат в его армии поверх своей одежды (какой бы она ни была) повязывал через плечо красное шерстяное одеяло. В вечно сыром и холодном климате болот оно было нужно почти каждый день. А главное, без этой красной перевязи солдаты не чувствовали бы своей принадлежности к армии и Центру. Отбрось одеяло, и солдат тут же превратится в бродягу.
Некоторое время Данн просто стоял с улыбкой на лице, давая солдатам возможность как следует рассмотреть себя. Потом он заговорил: — Уверен, все вы слышали, что я был болен. Он сделал паузу и обвел взглядом лица солдат, на которых могли появиться… что? Насмешливые ухмылки? Нетерпение? Нет, все стояли и ждали, серьезные и внимательные. — Да, это правда, я был очень болен. — Пауза. — Причина моей болезни — мак. Солдаты, по-прежнему стояли молча, но в этот момент какая-то морская птица, летящая вдоль обрыва, как ножом прорезала это молчание крыльями. Она вскрикнула пронзительно, и ей ответила другая птица откуда-то из-под обрыва. — Когда я был мальчиком, меня поймала банда торговцев маком и марихуаной. Они заставляли меня курить мак, и мне тогда было очень плохо. У меня остались с тех пор шрамы, — должно быть, вам о них известно. Тишина. Глубокая, предельная сосредоточенность. По дороге на площадь Данн подобрал где-то красное одеяло и держал его в руке, а теперь набросил его на плечи, закутался в него как ребенок. Как юное создание, нуждающееся в защите. Солдаты сочувственно завздыхали, глядя на него. — Поэтому я отлично знаю, какую власть может возыметь над нами мак. Я уже однажды уходил к нему в рабство. Он до сих пор имеет надо мной власть. И я не уверен, что заболел из-за него в последний раз. Данн говорил негромко и словно бы небрежно, выдерживая между фразами паузы, во время которых вглядывался в напряженные лица слушателей. Со стороны солдат не доносилось ни звука. — Гриот? Где ты? Гриот вышел из дверного проема, который вел в комнату Данна, и четким шагом приблизился к своему командиру. Он остановился перед генералом и отсалютовал. Затем, повинуясь взмаху его руки, занял место рядом с Данном, который сказал: — Вы все знакомы с Гриотом. Теперь он капитан Гриот. Отныне к нему следует обращаться только так. А сейчас я буду говорить от имени капитана Гриота и самого себя, генерала Данна. Так вот: если любой из вас, любой, кто носит красное шерстяное одеяло через плечо, вдруг застанет меня с маком, он обязан арестовать меня и немедленно передать в руки капитана Гриота — или того человека, кто будет на тот момент старшим. |
