|
Это чтобы не перепутать. И амперметр лежал на столе, и вольтметр, и счетчик Гейгера, и… — да что там перечислять, все, что только можно помыслить, кроме разве что синхрофазотрона. Но это, так сказать, мелочи, детали интерьера. Главное, к чему в первый же миг обратилось почти все мое внимание, размещалось на кушетке, стоявшей вплотную к противоположной от двери стене. Кушетка плотно вписывалась между умывальником и камином. Перед кушеткой сидел наш Пес, слега загораживая мне общий обзор. К счастью, он почти все время пригибал свою большую голову, жалобно подвывая, и я мог без помех созерцать остальных участников этой сцены. Участников было двое. Голый толстый мальчик лет двенадцати валялся на кушетке, развалившись вольготно и помахивая ножкой. Одной ручкой он подпирал голову, а во второй сжимал в кулачке горло нашего Крыса. То сильнее сожмет, то хватку ослабит — чтобы, значит, сразу до смерти не задушить. Постепенно чтобы. Крыс — я его не люблю. Но он все ж таки свой! А СВОИ тем и отличаются от ЧУЖИХ, что мы за них горой. Мы их если кому и позволим придушить — то только самим себе. Ну, или кому своему. А Егорушка, хоть он тоже был свой, но пока еще все-таки не совсем. Я лично к нему привыкнуть не успел. Однако это все лирика, рассуждения, к тому же задним числом. На самом деле все произошло очень быстро, я даже поразмыслить как следует не успел — так, охватил взглядом общую картину: СВОЙ Крыс хрипел, закатывал глаза, и хвост его висел бессильно, как веревка, а кончик носа, обычно розовый, посинел; голый же толстый мальчик Егорушка так гаденько подхихикивал, а Пес так жалобно подвывал… И во мне, как говорится в наших народных сказках, «взыграло ретивое». И я, выпустив все свои восемнадцать когтей (на задних лапах у меня почему-то только четыре пальца) прыгнул на голую пухлую спину. Когда наших бьют — нам не до рассуждений! Глава девятая, в которой мы воспитываем Егорушку Лупите своего сынка… Герцогиня Еще в ту давнюю пору, когда я был человеком, был я знаком с одним котом. Тоже черным, между прочим. Так вот, этот кот выражал свою любовь к хозяевам и их гостям тем, что прыгал им на плечи, желательно в тот момент, когда они к такому выражению любви и ласки не были готовы. Прыжок осуществлялся со спины. Человек при этом вздрагивал, вскрикивал и ронял из рук то, что в них, в руках своих, держал. Так что ничем я особо не рисковал. Ни собой, ни даже Крысом. И пусть некоторые заткнутся, а то выступают тут: «Кот! Как ты осмелился! А вдруг бы он (это Ворон имел в виду нашего чудо-богатыря Егорушку) инстинктивно стиснул бы кулак, и задушил бы Крыса окончательно?» Ну, так не задушил же! А совсем наоборот! Егорушка, конечно же, вздрогнул, конечно же, заорал и кулак — уж конечно же! — разжал. Инстинктивно. Крыс шмякнулся на пол — хорошо еще, что с небольшой высоты: кушетка была низенькая. Глаза его закатились, синева покрывала не только нос, но уже и губы, а хвост конвульсивно подрагивал. — Кончается! — закричал Домовушка, подбегая и подхватывая Крыса в охапку. — Быстро! — деловито каркнул Ворон, — в ванную! В живомертвую воду его! И они умчались: Ворон впереди, указывая дорогу, Домовушка, пыхтя под тяжестью дородного Крыса, за ним. Уж не знаю, как они там пробирались запутанными коридорами шкафа в темноте и без меня — магический огонек засветить было некому, а фонарь, как вы помните, погас. Но у меня были другие заботы — я занимался нашим младенчиком. Вы даже представить себе не можете, как он дрыгался и извивался, пытаясь сбросить меня со своей спины! Как он выворачивал за спину свои пухлые ручки, силясь ухватить меня за хвост — или что бы там ему подвернулось! Как он норовил перевернуться на спину, чтобы придавить меня своим весом!. |
