|
— Не напомните ли, в какой он квартире живет? — и, обогнув Пса, уселся перед самым носом старушки, чтобы словить ее взгляд безо всяких помех. Ага — размечтался! Старуха глазом не моргнула, бровью не повела в мою сторону и, как прежде пялилась на Ратибора, так и продолжала пялиться и отвечала на мои слова не мне, а ему, Ратибору: — Сколько это может продолжаться! То оргии пьяные, девки какие-то, дружки, теперь еще и звери! Любитель животных, скажите пожалуйста! Галку сегодня притащил, каркает так, что в моей квартире слышно, и мурашки по коже бегают! Теперь еще этот туда, с целым звериным выводком! Как еще крокодила с собой не притащили, раз из цирка! — Каркарладила у нас нету, — вздохнул Ратибор, — а то мы бы с радостью… Я его в глаза и не видел никогда, только на картинке… Крыс дернул Ратибора за ухо и что-то взволнованно зашептал, размахивая правой лапкой — левой он крепко держался за воротник Ратибора. — А, ну и в зопарке, — добавил Ратибор. — Зубищи у него!.. А зачем тебе каркарладил? Старушка подскочила на месте — как подскакивает теннисный мячик — и заорала: — Хам! Он еще грубит! И издевается! Но тут подоспела пятая колонна — даже целых две пятых колонны: одна — в подмогу этой тетки, вторая — в помощь нам. Местные собаки наконец обнаружили нарушение прав на их территорию и подняли лай. Правда, они предусмотрительно держались поодаль, метрах в пятнадцати. Выстроившись полукругом, припадая к земле и отставив зады, они самозабвенно поливали противника (то есть нашего Пса) оскорблениями. Такая вот акустическая атака. А старушка уже и руки распустила — она пыталась закрыть за собой дверь и локтем отпихивала Ратибора, чтобы он не зашел в парадную. Собачка, которую она взяла подмышку, тявкала и старалась ухватить Крыса за хвост. Но у нас тоже появилась мощная поддержка: из парадной, в которую нас не допускали, кто-то пытался выйти, так что дверь распахнулась, и старушка полетела бы на землю, если бы Ратибор не успел ее подхватить. Правда, сам он при этом не удержался на ногах и сел, потеряв при этом Крыса. Старушка по инерции уселась сверху, чуть не раздавив бедного Ратибора и потеряв собачку. Собачка с визгом покатилась кубарем, вскочила на лапы, помотала головой, оклемалась и бросился за Крысом, Крыс кинулся в парадную, и дверь перед носом собачки захлопнулась. Собачка заскулила, закружила на месте и, кажется, хотела обратить свое внимание на меня, однако тут наш Пес сказал (не гневно, но очень спокойно и с достоинством): «ГР-Р!» — что в переводе означает: «Пошла прочь!» Ну, или «Пошел!» — собачий не различает полов. Собачка кинулась спасаться к старушке на руки, с жалобным повизгиванием, поскуливаньем и потявкиваньем. В вольном переводе: «Меня обидели! Меня прогнали! Помогите! Спасите!» — Спасибо, Пес, — вежливо поблагодарил я. На кошачьем, разумеется. — Однако не стоило беспокоиться — я и сам вполне справился бы. С этой-то… Пес в ответ пробурчал (разумеется, на собачьем): — Знаю я, как ты справляешься. Я его, дурака, пожалел… Тем временем — пока мы с Псом разбирались с этой заядлой собачкой — старушка уже слезла с Ратибора, отряхнулась, подхватила на руки своего песика и все это время продолжала кричать, грозить небесными карами и земной милицией и Ратибору, и его, как она выразилась, «дружкам», и пропойце Бублику, и даже всему зверинцу. То есть нам. «Дружки», трое молодых парней, гыгыкали, переглядываясь, а один из них спросил: — А кто это Бублик? И мы-то тут причем? Мы просто выйти хотели… — Шляются тут всякие… — пробурчала старушка и удалилась, шаркая. |
