II

В день, когда мистер Скейлз посетил лавку, чтобы получить там заказы и деньги для фирмы Биркиншо, удача, казалось, споспешествовала хитросплетениям миссис Бейнс. Мистер Скейлз не отличался точностью, в прошлом редко случалось, чтобы он неукоснительно прибыл в срок, указанный им в уведомительном письме. Но в то утро он проявил беспримерную пунктуальность. Когда он вошел в лавку, мистер Пови, по воле случая, развешивал, стоя в дверях, немнущиеся брюки. Эти двое молодых, невысоких мужчин дружески поболтали о брюках, собаках и первом дне квартала (который только что миновал), а потом мистер Пови повел мистера Скейлза к своей конторке, стоявшей в тесном углу за высокой кипой саржи, и оплатил квартальный счет, как всегда, кредитными билетами и золотом, затем мистер Скейлз предъявил мистеру Пови для высочайшего осмотра все, что за последнее время создал Манчестер во искушение торговцев мануфактурой, а мистер Пови сделал заказ, который, если и не был опрометчивым, все же больше касался «красивого», чем «добротного». В ходе их переговоров мистер Скейлз был вынужден дважды или трижды покидать лавку, чтобы принести из тележки, приткнутой к краю тротуара, какие-то черные ящички с медными уголками. Во время этих путешествий мистер Скейлз не стал праздно озираться вокруг, дабы порадовать глаз. Даже если бы он позволил себе подобную вольность, то увидел бы лишь трех юных мастериц, которые сидели вокруг печи и что-то шили исколотыми озябшими пальцами, только начавшими отогреваться. Когда мистер Скейлз дописал заказ во всех подробностях своим пером с колпачком слоновой кости и вновь упаковал ящички, он завершил беседу в присущем толковому странствующему приказчику стиле, а именно, убедил мистера Пови, что считает его, мистера Пови, мудрым, проницательным и справедливым человеком и что мир стал бы лучше, появись в нем еще несколько ему подобных. Он осведомился, как чувствует себя миссис Бейнс, и был глубоко огорчен, узнав о ее нездоровье, но утешился заверением, что обе мисс Бейнс благоденствуют. Мистер Пови собрался было проводить идеального странствующего приказчика до двери, как в лавку одновременно вошли две покупательницы. Одна направилась прямо к мистеру Пови, и мистер Скейлз немедленно отошел в сторону, поскольку во всех лавках существует непреложный закон — даже самый известный коммерсант не должен мешать деловым переговорам с самым малоизвестным покупателем. Ради второй покупательницы Констанции пришлось выйти из своего заточения в углу. Констанция находилась там все время, но, хотя она и расслышала знакомый голос, из естественной девической скромности не позволила себе предстать пред мистером Скейлзом.

Тут-то, направляясь к двери, мистер Скейлз и увидел Констанцию, ее милый вздернутый носик и добрые, бесхитростные глаза. Она предлагала второй покупательнице подняться в мастерскую, где находилась Софья. Мистер Скейлз в нерешительности остановился на мгновение, и именно в это мгновение Констанция встретилась с ним взглядом, улыбнулась и поздоровалась кивком головы. Что еще ей было делать? Хотя она смутно помнила, что ее мать «не в ладах» с мистером Скейлзом и даже опасается его влияния на Софью, она не могла нарушить присущее ей благожелательное отношение ко всей вселенной. Кроме того, он ей нравился, он ей очень нравился, и она считала его образцом мужчины.

Он отошел от двери и направился к ней. Они обменялись рукопожатиями и тотчас вступили в разговор, потому что Констанция, сохранив всю свою скромность, потеряла, работая в лавке, стыдливость и могла болтать с кем угодно. Она украдкой пробралась к своему уголку, как в свое время это сделала Софья, а мистер Скейлз, подняв подбородок над прикрытием из коробок, охотно вступил в беседу.

Сам по себе этот разговор не содержал ничего, что могло вызвать тревогу матери, ничего, что обесценило бы предосторожности, принятые миссис Бейнс для сохранения цветущей невинности ее дочери Софьи.