Не благоразумнее ли остаться в квартире компаньона, около Бианки, на страже принесенного с собой будущего богатства? Кто знает, к чему идет дело? Его помощь пригодится и здесь.

Так говорил Жан Бианке, а про себя думал: «Я не хочу вторично лишиться плодов кропотливого труда. В них все мое будущее. Нужно иметь богатство, чтобы жить. Нужно жить, чтобы иметь богатство. Жизнь и богатство одинаково ценны…»

И он остался ждать прихода Маринони. А когда тот пришел, идти было уже некуда.

Париж представлял собой поле сражения. Генерал Кавеньяк, облеченный званием главы исполнительной власти, повел против восставшего Парижа все наемные силы правительства и примкнувшую к ним буржуазную часть национальной гвардии.

Весь город был охвачен пламенем боя. Почти двести тысяч человек сражались на улицах!

Три дня Ленуар прожил у Маринони. С утра 25 июня, не в силах более сидеть взаперти, итальянец нервно ходил по комнатам, то и дело выбегая во двор, чтобы прислушаться к грохоту канонады, к трескотне ружей.

— Ваша берет! — злобно кинул он безмолвно сидящему в углу компаньону.

— Если вы против нас, так почему же не с ними? — ехидно спросил Жан.

— Сто шестьдесят тысяч штыков Кавеньяка против сорока тысяч рабочих — нечего сказать, равные шансы!

— А вы привыкли действовать только наверняка?

Глаза Маринони вспыхнули.

— Я могу рисковать своей головой, но не наследством дочки. А здесь дело пахнет и тем и другим. Побежденным пощады не будет.

— Уж не огорчает ли вас это с точки зрения судеб вашей Италии?

— Да, итальянский народ от этого может только потерять. Но, прежде чем это скажется на нем, пострадаем мы с вами.

Ленуар так резко вскочил, что сидевшая рядом с ним Бианка даже вздрогнула.

Подбежав к Маринони, брызжа слюной, Жан злобно зашипел:

— Мы с вами? Теперь я покажу вам этот масонский знак! — Он ткнул кукиш в самый нос итальянцу. — Вот, вот!.. Извольте нюхать. Мы пострадаем? Ха, ха, ха! Я хотел бы, чтобы здесь был наш маленький Кайо. Он объяснил бы вам, кто и как на этот раз должен пострадать.

— Паршивый щенок! Я не пущу его больше к себе в дом!

— Защитник порядка имеет право войти в любой дом Парижа, не спрашивая, нравится ли это хозяевам.

— Здесь хозяин — итальянец.

— Но компаньон его — француз.

Маринони в изумлении остановился:

— Француз? Давно ли вы стали французом?

— С завтрашнего дня, если это угодно будет обстоятельствам.

— Что же это за обстоятельства, позвольте узнать?

— Победа порядка!

Итальянец удивленно поднял плечи.

— Поздравляю тебя, дочка! — Он обернулся к Бианке. — С таким муженьком не пропадешь. Я тебе советую…

Он не успел договорить. Послышался удар в дверь. За нею стоял Кайо.

Вид его заставил отшатнуться даже Ленуара. Обшитое галунами кепи мобиля съехало с растрепанных рыжих кудрей. Мешковатый, не по росту, мундир был изорван и покрыт бурыми пятнами. Устало обтирая пот с осунувшегося, бледного лица, Кайо при общем молчании вошел в комнату. Походка его была нетвердой. Парень был пьян. Дойдя до кресла, он грузно упал в него и с напускной развязностью крикнул:

— Вина!..

Маринони, снова пожав плечами, отошел в дальний угол. Ленуар стал суетливо обшаривать буфет, но, заметив удивленный взгляд хозяина, смущенно обратился за помощью к Бианке.

Девушка налила стакан.