А девушка продолжала болтать. Она уже перешла на «ты» и теперь завершала какую‑то смешную историю из портовой жизни:

— И представь себе, Николай, сюда выходит сам директор Шарика! Обалдеть, да?

— Да.

Поняв, что человек, бросивший тяжелый взгляд, давно ушел, Мишенька попытался перебрать встреченных в зале людей. Тех, кто запомнился. Таксист, носатый, черноглазый («слегка заикается…»), две симпатичные веснушчатые двойняшки с тяжелыми рюкзаками («очень неплохие ножки…»), расплывшаяся тетка в хиджабе, за которой следовал выводок детишек («огромные миндалевидные глаза…»), плешивый капер в дорогом костюме, бородавка на левой щеке («почему он ее не свел?»), калека с палкой… Калека, с которым он столкнулся незадолго до того, как подошел к стойке… Его лицо почему‑то не хотело всплывать перед внутренним взором Мишеньки. Не хотело, и все.

— «Не твой ли взгляд на меня давит?»

— Николай, когда ты планируешь вернуться в Москву?

— Предсказать сложно, но я не думаю, что задержусь больше чем на два дня.

«Надо будет просмотреть запись в „балалайке“.

* * *

где‑то в сети

история не знает крепостей, которые не удалось бы взять

После общения с Моратти работорговцы решили не задерживаться в Цюрихе и разъехались к местам постоянного проживания. Некоторые из них отправились в Анклавы, вернувшись к обличью добропорядочных бизнесменов: кто‑то переместился на виллу, кто‑то на океанскую яхту. У каждого из них была вторая, законопослушная жизнь, которой они дорожили не меньше, чем первой, основной. Каждый из них был видным членом общества, выходил в свет, поддерживал благотворительные фонды и не состоял на учете ни в одной спецслужбе мира. Во всяком случае, как подозреваемый в причастности к деятельности Ассоциации.

А посему следующая встреча лидеров Ассоциации, которая состоялась через несколько дней после переговоров с президентом СБА, кардинально отличалась от предыдущей. Совещание шло через сеть, над обеспечением его безопасности работало несколько десятков классных машинистов, и потому работорговцы могли говорить почти свободно. Вот только ответы приходили с двухсекундной задержкой, но к этой мелочи лидеры Ассоциации давно привыкли.

— Надеюсь, детали московского проекта уже разработаны?

— Разумеется, господа, как и было обещано.

Предложение Моратти работорговцы приняли в тот самый день, когда оно было высказано. Приняли практически единогласно, при одном воздержавшемся: идея сделать должником Ассоциации самого президента СБА понравилась лидерам. Дольше всех колебался скептик, за что его в конечном итоге назначили менеджером проекта, и теперь ему предстояло отчитываться о проделанной работе.

— Разработаны… А ведь вы говорили, что времени для реализации проекта недостаточно, — напомнила женщина.

— Могу повторить, — буркнул скептик. — Никогда ранее мы не готовили столь сложную операцию в такие сжатые сроки.

— Какова вероятность успеха? — вклинился в разговор весельчак.

— Восемьдесят процентов.

— Так высоко?

— Вы сомневаетесь в моем профессионализме? — поморщился скептик.

В целях безопасности собеседники использовали только голосовую связь, без видео, но они слишком хорошознали друг друга, чтобы понять, какую именно гримасу выдал менеджер проекта.