О Переславле упоминали в своих путевых записках и многие иностранцы, проезжавшие из Архангельска в Москву.

Знаменитый своими смелыми предприятиями английский купец Антоний Дженкинсон, посетивший Москву в 1557 году, отмечал, что Переславль — «это большой город, лежащий на берегу прекрасного озера» (8, 96).

Полвека спустя, осенью 1604 года, соотечественник Дженкинсона английский посол Томас Смит ехал из Архангельска в Москву через Переславль. В путевых записках посольства сообщается: «25-го (сентября 1604 года. — Н. Б.) мы достигли Переяславля. Это — весь в длину растянувшийся город, ныне находящийся в упадке; здесь посол останавливался в новоотстроенном доме одного богатого купца» (68, 194).

В 1672 году один из спутников голландского посла Кунраада фан Кленка отзывался о городе более скептически. «Переяславль — захолустный город, в котором мало приятного; со стороны Москвы у него имеется небольшое озеро, величиной мили 3 или 4» (145, 370).

Менялись века, как лошади на переславском яме, менялись чины и звания едущих по дороге, а Переславль оставался неизменным на низких берегах своего мелкого, как чайное блюдце, озера.

Как и подобает старинным русским городам, Переславль был переполнен церквами и монастырями. Различаясь голосом своих колоколов, они объединялись в единый хор, возносящий к небесам мольбу о вечной жизни.

В советские времена этот хор стал глуше. Иные голоса совсем замолчали, другие звучали глухо и фальшиво. Листая перечень полутора десятков взорванных переславских храмов, рассматривая фотографии этого архитектурного некрополя, хочется плакать.

Теорема Пифагора

Въезжаем в город по московской дороге. Бесконечная улица, на которую нанизан старый Переславль, перебирает четки деревянных домов. По сторонам — дорожки, обсаженные чахлыми деревцами. Чужие здесь не ходят. Каждого встречного узнают издалека. Кошки жмурятся на воротных столбах, а за серыми, никогда не распахивающимися окнами алеет герань. Знакомая провинциальная картина.

Зеленые горы справа и слева — городские валы. Но нет уже воротной башни, над скрытым в земле основанием которой и проходит шоссе. И вот мы в кольце валов, насыпанных по приказу Юрия Долгорукого. В некотором смысле мы в XII столетии.

Главная достопримечательность Переславля — его duomo, городской собор. Он старше Санта-Мария дель Фьоре и Санта-Марияновелла. Но не ищите на дороге итальянских указателей с белым контуром церкви на коричневом фоне. Указателей в Переславле нет. А потому внимательно смотрите налево и не пропустите поворот в узенький проулок, через который (с еще одним правым поворотом) вы и доберетесь в конце концов до цели.

И вот уже впереди, над чеховскими мезонинами и гоголевскими заборами, открывается нечто, более всего похожее на корабль под белыми парусами. Но странное дело: корабль не плывет, а стоит на месте. Его паруса раздуты каким-то могучим дуновением, наполняющим их изнутри…

Спасо-Преображенский собор построен в 1152—1157 годах по распоряжению Юрия Долгорукого. Во всем архитектурном разнотравье Переславля-Залесско-го этот собор выделяется как самый редкий и прекрасный цветок. И подобно тому, как можно ходить в Третьяковскую галерею только ради того, чтобы постоять перед Троицей или Владимирской, так и трехчасовую поездку в Переславль оправдает встреча с собором.

Собор прост, как теорема Пифагора. Он словно собран из геометрических элементов — куба, цилиндра, полуцилиндра, полусферы. Но в этой простоте — почти математическая формула красоты. Перед нами — первоэлемент, клетка, развитие которой произведет храмы Владимира и Суздаля, Юрьева-Польского и Боголюбова.