— Кому здесь плохо! — пробасила она, входя в туалет.

— Мне-е-е-е, — проблеял полковник

— Пили, товарищ полковник? — вопросила Степановна.

— Не-е-е-ет, да нет, постойте, это не мне плохо, я тут нечаянно курсанту ногу оторвал.

— Так, что вы пили? — спокойно отреагировала фельдшерица,

При этом она посмотрела на меня, я переглянулся с дневальным, мы оба пожали плечами.

— Пойдемте, я покажу, — всхлипнул полковник.

Мы стройной шеренгой двинулись вглубь расположения. Дежурный на цыпочках подошел к кровати, мы сгрудились вокруг него.

— В-в-вот эта нога, — промолвил он тихо и печально, потом зажмурившись дернул конечность. На кровати зашевелилось сонное курсантское тело которое изрекло:

— Бля, кончайте херней страдать, скока можно за ноги дергать.

Ошалевший дежурный взвизгнул и готов был упасть в обморок, но мы со Степановной подхватили его под руки и под командованием фельдшерицы оттащили полковника в санчасть. Там ему накапали каких-то капель, посоветовали не пить алкоголь в наряде итд, итп. Я под шумок вернулся в роту, товарищ курсант Степной уже находился на месте и откупался от возмущающейся общественности пивом и сникерсами. Разогнав всю кодлу по кроватям я еще раз проверил расход и стал ждать продолжения комедии «НЕПОЗНАННЫЕ ТАЙНЫ МОЗГА ПОЛКОВНИКОВ-ПСИХОЛОГОВ СТОЯЩИХ В НАРЯДЕ». Однако полковник не появился, а позвонил мне уже с дежурки и сказал, что придет разобраться с нами поближе к утру. Время было море, поэтому мы с дневальными продумали тактику поведения на пристрастном допросе и занялись своими делами. Хорошее настроение вновь вернулось ко мне и я продолжил создание «Лехи-2». Чучел получался весьма недурственный, с помощью опилок я ему сделал рельефную мускулатуру, пришил к штанишкам носки, обул его в драные берцы, кисти рук сообразил из дешевых китайских перчаток. Немного пришлось позаморачиватся с головой, и я пожалел, что два года назад у женщины-обезьяны вместе с ногой не отвалилась башка. Голову мы ему все-таки соорудили, правда вместо носа получился какой-то свинский пятак, но я уже плюнул на эстетичность, и самым зверским образом разрисовал ему харю. Так как опилки были сыроваты и «Леха» получился весьма тяжелым, да плюс еще краска на монстороподобной морде не высохла, я решил его просушить. Пришлось раздвинуть в зале для построений железную конструкцию, совмещавшую в себе и турник и брусья, и на ней аккуратненько за шейку подвесить нового «рукопашника». Я потом часто задавал себе вопрос: на хрена я это сделал?

Как вы думаете, что было в пять утра? Пришел опять полковник-психолог и начал считать личный состав при этом подозрительно косясь на меня. Люди все были на месте, тютелька в тютельку, и ни хрена тут не попишешь, а дальше дежурный, проходя через зал для построений и только открыв рот, чтобы задать мне каверзный вопрос по поводу предыдущего происшествия, уткнулся головой в коленки мирно висящего «Лехи». На этот раз он не вскрикнул, он просто взвыл и подхватил чучело под коленки и попытался приподнять его выше.

— Костя! — заорал я дневальному. — Бегом за Степановной!

Костик в момент обезумел и пулей метнулся в санчасть.

Полковник судорожно сжимал коленки чучела и пытался приподнять его.

— Ку-у-у-урса-а-ант повесился! — вопил он. — Снимайте, снимайте быстрее!

Я начал беспросветно тупить:

— Какой курсант, товарищ полковник?

— Да вот же он, помогай, сержант!

— Да какой, нафих, курсант!? Он же это, э-э-э, чучело!

— Ах, для вас чучело! А для меня — живой человек, повесился во время моего наряда! — уже в полуобмороке визжал психолог и пытался схватить опилочного «Леху» за задницу.