Vector. Да. Вот буквально несколько часов назад решился вопрос. Но я билет уже заказал.

BlueEyeQween. УРА!!!

Vector. Я тоже ужасно рад, что получается пораньше. Как вечеринка?

BlueEyeQween. Как обычно – море алкоголя, секса и наркотиков.

Vector.))))

BlueEyeQween. Не веришь?

Vector. Хорошая попытка. Но я только что говорил с отцом. Он отчитался, что доставил тебя домой. Трезвую и грустную.

BlueEyeQween. Кошмар. Никакой личной жизни.

Vector. Конечно, никакой. Какая у тебя может быть личная жизнь без меня?

BlueEyeQween. Нет у меня личной жизни. Приезжай уже скорее, моя личная жизнь. Я тоскую смертельно.

Vector. Неделя, любимая, неделя.

И вот этот день настал.

Надежда проявила чудеса выдержки, когда она с родителями Виктора встречала Вика в аэропорту. Наверное, та неловкость, которую она испытывала в первое время, общаясь с родителями Витьки, не позволила ей наделать глупостей, которые делать очень хотелось. Но Надя взяла себя в руки. И хотя хотелось многого, позволила себе лишь обнять его крепко-крепко, шепнуть на ухо «люблю» и поцеловать – быстро и в щеку. И тут же отстранилась, давая возможность Вику поздороваться с родителями.

Всю дорогу они держались за руки, не отпуская друг друга ни на секунду. А когда сели вдвоем на заднее сиденье машины отца Вика, Надя не выдержала – прижалась и голову ему на плечо положила. Пусть думают про нее, что хотят – сил больше нету! Вик обнял ее за плечи. Они были счастливы. Витя что-то отвечал родителям, она просто молчала. Прижималась щекой к его плечу, вдыхала родной такой запах, по которому она безумно скучала, водила пальцами по его ладони. Иногда он ответно сжимал ее пальчики.

У подъезда все вышли из машины. Олег Викторович кивнул сыну:

– Ну, мы поехали!

Мать вскинулась:

– Как «поехали»? Олег, давай поднимемся. Четыре месяца сына не видели!

– Евгения Андреевна, у нас дела еще.

– Какие дела?

– Срочные. – Олег Викторович подтолкнул жену к открытой дверце машины. – По дороге расскажу. А вас, – это он уже сыну: – ждем завтра в гости к обеду.

В машине расстроенная Евгения Андреевна недовольно ворчит:

– Олег, что за дела у нас срочные? Не дал с сыном поговорить!

Баженов-старший усмехается.

– Мать, ты что, не понимаешь? Мы им сейчас не нужны?

– Почему это?

– А ты вспомни как меня из Лондона встречала. Мы не женаты были.

Евгения Андреевна улыбнулась.

– Ты прав. Не до нас им сейчас.

– Точно, – кивает Олег Викторович. – Хорошо, если они в лифте не начнут, и терпения хватит до квартиры добраться.

– Ну, прямо уж! Наш сын не такой!

– Еще какой такой.

Они действительно начали целоваться в лифте. Как он втащил вещи в квартиру, Вик помнит смутно. Кажется, не видел ничего, кроме Нади.

Всё словно в тумане, обрывками, фрагментами. Ее ладонь на стене рядом с входной дверью. Легчайшая ткань платья пышными волнами на талии. Она прогибается в спине и стонет, задыхаясь:

– Быстрее, пожалуйста, быстрее… Я не могу больше…

Влажные пальцы скользят по фольге, он едва не теряет пакетик, который, падла, никак не хочет разрываться!

– Пожалуйста…

У него темнеет в глазах – от ее стонов, от того, как она пытается прижаться к нему, от того, что перед его глазами идеально округлая попка, широко расставленные ноги. В чулках. В чулках!

– Сейчас…

В конце концов, чертова фольга рвется, пальцы дрожат, но он справляется и, наконец-то…

И феноменально близок к фиаско, как никогда…

– Пожалуйста, – пытаясь уровнять дыхание, он сжимает ладони на ее талии, – умоляю, не двигайся.