Мы прибыли на место без десяти пять, водитель высадил нас у парадного входа, напомнил мне номер установленного в машине телефона и попросил позвонить за пять минут до того, как ему нужно будет подать машину. После чего он поехал на огромную парковку, что находилась за дворцом, а мы с Настей вошли во дворец приёмов.

Как я и ожидал, моя спутница сразу же привлекала к себе вообще все взгляды. Мужчины смотрели на неё с вожделением, женщины с завистью. И признаться, мне очень импонировало, что с такой роскошной женщиной на приём пришёл именно я.

Глава 4

Народу в главном зале дворца приёмов князей Долгоруковых было очень много. Так как статус наш, как гостей, был, мягко говоря, невысоким, мы с Настей решили «не отсвечивать», а отошли в уголок, взяли с подноса у проходящего мимо нас официанта по бокалу шампанского и принялись вести неспешную беседу. Хотя, если учитывать, что на мою спутницу пялился практически каждый первый мужчина в этом зале, выражение «не отсвечивать» здесь не особо подходило.

Через какое-то время в зале началось оживление, и появилась виновница торжества — невысокая симпатичная женщина в роскошном белом платье до самого пола с пышной причёской и до неприличия большими бриллиантами на шее и в ушах — явно не арендованными.

Боярыню тут окружили особо приближённые гости, и она принялась принимать поздравления.

— А от чего ты её лечила? — спросил я у Насти, глядя на юбиляршу, которая выглядела очень даже бодрой и пышущей здоровьем. — Если это не врачебная тайна, конечно.

— Тайна, но не врачебная, поэтому тебе скажу, — ответила соседка. — Я её не лечила.

— Что⁈ — удивился я. — Не лечила? Но я тогда вообще ничего не понимаю.

Настя рассмеялась и пояснила:

— Я ей проводила процедуры омоложения.

— А ты умеешь? — удивился я ещё больше.

— Ну, вообще-то, я лекарка.

— Я имел в виду, это что, реально работает?

— А почему нет? — удивилась в свою очередь Настя. — Понятно, что моложе Полина Романовна от этого не стала, но самочувствие, внешний вид, это всё очень даже можно улучшить. Просто о таком не принято распространяться. Собственно, поэтому она ко мне и обратилась.

— Опять не понял.

— Я же говорю, несмотря на то, что все аристократки проходят через такие процедуры, об этом не принято говорить. Поэтому мало кто обращается в лекарские центры или к известным лекарям. Предпочитают найти кого-то типа меня, чтобы молчали. Я, конечно, тебе сейчас разболтала, но ты же никому не расскажешь?

— Никому, — пообещал я и вспомнил, как в моей прошлой жизни многие звёзды кино и шоу-бизнеса делали себе пластику лица и тоже не особо любили в этом признаваться.

Сделав глоток шампанского, я посмотрел на юбиляршу другим взглядом. И отметил, что Настя свои деньги отработала на все сто. Выглядела боярыня лет на сорок максимум. А то и на тридцать пять. И тут до меня дошло, что все говорят о юбилее Ждановой, но никто ни разу не сказал, сколько ей лет. Пятьдесят? Шестьдесят? Семьдесят?

— А ты умеешь танцевать? — поинтересовалась Настя, прерывая мои мысли.

— Так-то умею, — ответил я. — Но надеюсь, до этого не дойдёт.

— Почему? — спросила соседка, и я заметил, что она расстроилась.

— Потому что очень плохо умею, не на уровне такого приёма, и не хочу позориться и тебя позорить, — признался я.

На самом деле в военном лицее нас учили танцам — всё же большая часть лицеистов была аристократами, а русский офицер, да к тому же из дворянской семьи просто обязан уметь танцевать на балу. Это была традиция, которую никто не спешил отменять.