— Ну это логично, — заметил Артур. — Судебные приставы не могут охранять целый завод. А без охраны оттуда всё вынесут. Ты это должен понимать.

— Вот именно! Всё вынесут! — согласился я. — Об этом я и хочу с вами поговорить!

— Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе что-то вынести с завода? — удивился Роман Валерьевич.

— Наоборот! Я хочу, чтобы вы этого не допустили! Сейчас, пока завод не вернулся в собственность моего отца, там всё охраняется, но когда нынешние незаконные хозяева поймут, что завод они потеряли, они всё оттуда вывезут. Этого нельзя допустить. Я прошу вас организовать охрану завода силами Имперской службы безопасности, всё там опечатать и воспрепятствовать возможному вывозу имущества, в первую очередь дорогого оборудования. Я знаю, это в силах ИСБ. Потом, после того как бандиты проиграют в суде, их будет непросто выгнать оттуда. А сейчас, пока идёт разбирательство, они будут покладистыми и уйдут, оставив завод под контролем ИСБ, в надежде, что скоро туда вернутся.

На некоторое время в фургоне воцарилась тишина, затем Роман Валерьевич сказал:

— Ты, вообще, понимаешь, о чём просишь? Как это, по-твоему, можно осуществить?

— Вариантов много, — ответил я. — И вы их знаете лучше меня. Это, вообще-то, стратегический завод.

— Был им.

— Но тем не менее.

И снова в воздухе повисла тяжёлая пауза.

— Я понимаю, что ты нам помогаешь, — произнёс через некоторое время Роман Валерьевич. — Помню, что ты дал согласие на участие в суперфинале, но всё же должны быть какие-то границы. Мы не можем выполнять каждую твою просьбу. Даже если бы мне очень захотелось это сделать, подобное не в моих силах. Это не прокурора попросить, чтобы тот вызвал свидетеля в суд. Здесь мне придётся докладывать выше и просить об этом руководство. И как-то им объяснять это всё. И одно дело — когда речь шла о твоём отце, к тому же ещё и несправедливо обвинённом, и совсем другое — когда ты задумал захватить завод.

— Не захватить, а сохранить, — поправил я ИСБ-шника. — Завод мой, точнее, моего отца. И получить решение суда, что это так — дело времени. Но пока будет идти рассмотрение и выноситься решение, от завода останутся лишь стены. Оттуда всё вывезут. А там стоит дорогое и качественное оборудование, без которого у меня никак не получится возобновить производство. А я хочу это сделать. Помогая мне, вы поможете каждому сотруднику завода, который сейчас сидит дома в неоплачиваемом бессрочном отпуске и не знает, на что кормить семью.

— Красиво, конечно, завернул, — усмехнулся Артур. — Умеешь.

— А что касается суперфинала, — продолжил я, не обращая внимания на подколку, — то давайте сразу закроем эту тему. Я выйду на него в любом случае, потому что я дал слово. Вы помогли мне вытащить отца, я теперь ваш должник. И я буду драться в этом суперфинале в Новосибирске, пусть там хоть сам начальник охраны Сибирского князя против меня выйдет. Моя сегодняшняя просьба никак не связана с суперфиналом. Но я вас прекрасно понимаю, помогать мне не так-то легко, и для этого нужно задействовать ресурсы. Поэтому я готов за такую услугу отплатить.

— Заплатить? — переспросил Роман Валерьевич.

— Отплатить, — поправил я его. — Это слово мне больше нравится.

— И чем же ты собираешься нам отплатить?

— Вот этим, — сказал я и достал из портфеля исписанный лист бумаги.

— Что это? — поинтересовался седой ИСБ-шник.

— Признание.

— Чьё?

— Одного нехорошего человека — Стрижова Платона Платоновича. Артур слышал о нём. Он работал нотариусом и оформил ту самую липовую сделку, из-за которой моего отца чуть не посадили. Мне пришлось однажды с этим Стрижовым встретиться и, скажем так, уговорить его отдать мне некоторые документы, которые помогли в деле отца, и написать пару признаний.