Толпа за пределами ринга радостно кричала. Виталий двинулся ко мне, всё с тем же совершенно спокойным лицом. В последний момент я уловил, как он напитывает ступни, и Сокол оторвался от земли.

Подошвы армейских ботинок устремились мне в грудь, но всё, что я успел сделать — упасть на спину, уходя от столкновения. Тут же перекатившись на живот и поднявшись, я едва не упустил момент, когда мысок ботинка просвистел в миллиметрах от моего подбородка. От поднятой воздушной волны заколыхалась клетка — Сокол двигался на невозможной для человека скорости.

Второй удар я встретил, уже крепко стоя на ногах. Пришлось принимать ногу соперника на жёсткий блок.

От соприкосновения моих рук с ногой Сокола раздался громкий хлопок, и меня отшвырнуло на решётки клетки. От удара у меня весь воздух из лёгких вылетел, а Виталий уже оказался рядом и, ухватив меня за волосы, замахнулся правой рукой.

Рванувшись в сторону, я оставил в его пальцах клок волос, а кулак Сокола врезался в железную решётку. И, кажется, я услышал, как стонет металл.

Если бы он попал по мне этим ударом, я бы уже был в лучшем случае без сознания. А возможно, мне вообще оторвало бы голову, несмотря на усиление тела.

— Тебе ничего не светит, — произнёс соперник, метя коленом мне в живот.

Причём сказал он это без каких-либо эмоций — словно пытался констатировать факт.

— Посмотрим, — так же спокойно ответил я и улыбнулся.

Раз противник решил не сдерживать сил, я тоже не стану.

Магия меня уже переполняла — как моя, так и отобранная у Сокола, но сам Виталий при этом лишился лишь пятой части своего запаса. Впрочем, это не имело значения. Вложив всё, что у меня было, в собственное ускорение, я взвыл от боли в мышцах, но вывернулся, уходя от решётки за спину Сокола.

Виталий повернулся ко мне, но его челюсть тут же встретилась с моим кулаком, куда я перебросил всю возможную силу. Прозвучал новый гром, от удара во все стороны ударила видимая волна воздуха, и моего соперника словно сдуло.

Он пролетел в сторону и рухнул на пол ринга, лишь чудом не ударившись об решётку. Однако сдаваться Сокол не собирался и, резко выбросив ноги, поднялся в прыжке.

Я бросился на него, прекрасно понимая, что надо дожимать, пока есть возможность. Встречный удар с правой руки я пропустил над головой, нырнув в ноги соперника — я не стал хитрить, а просто снёс его своим весом.

Падая, Сокол обхватил мой торс руками, и мы рухнули вместе. Ситуация повторилась, но на этот раз я был сверху. Магия вытекала из противника огромным водопадом, но её было слишком много, чтобы он смог это ощутить и осознать.

А мои удары стали злее, быстрее и сильнее. Выкачивая из Сокола силу, я тут же вливал её в свои руки, игнорируя защиту. От каждого моего попадания лицо Виталия всё больше превращалось в кровавую кашу, но он не сдавался, подлечивая себя так быстро, что травмы зарастали едва ли не быстрее, чем я убирал руку.

А потом он стал бить в ответ, но я перехватил его запястье и, вкачав почти все свои силы в руки, резко дёрнул в сторону и сломал ему кисть. Скривившееся от боли лицо противника подсказало мне, что я на правильном пути, так что вторую руку я ломал уже более осознанно.

Дёргаясь всем телом, Сокол пытался выбраться из моего захвата, но пробив его защиту, я стал забирать слишком много его магии, так что ему теперь хватало ее только на то, чтобы прикрывать голову, либо на то, чтобы лечиться.

А я бил, бил, бил…

Соперник уже перестал залечивать повреждения, и кровь брызгала во все стороны. А я продолжал бить. Без злости — мне не на что было злиться на Виталия, в кои веки мне в соперники попался не моральный урод; без азарта — я воспринимал бой как выполнение данного мной слова, а не как соревнование; вообще без каких-либо эмоций.