Ба спрашивает:

    – У тебя что, нервы сдали?

    – Похоже, да, – киваю. – Может, это начинает проявляться мутотень? Никого не тошнит?

    Она не отвечает. Робот тоже молчит. С юмором он воспринять этот вопрос, обращённый и к нему, не способен. Юмор у него не запрограммирован… Похоже, у меня начинается «синдром талисмана». С параноидальными синдромами… тьфу, симптомами… Сейчас я, а может и все мы, поголовно начнём его искать, а учитывая размеры Папы, лет через тыщу в аккурат сыщем. Картина маргарином: параноики ищут частицу растроившегося «шизофреника»…

    Я, сняв скаф и пошатнувшись, едва не падаю, роняя его на пол раздевалки, и Ба едва успевает меня подхватить…

    – Бой, малыш, что это с тобой?! – слышу я сквозь навалившийся туман, и с трудом беру себя в руки. У-уфф, чуть сознание не потерял. «Что это со мной, и в сам деле?..»

    Предчувствие какое-то нехорошее, а какое – никак не разобрать.

    Навалилось, как удушье, и – отхлы-ынуло…

    – Любопытно, почему Сеть какое-то время не отвечала? – задумчиво говорит Ба. – И с экипажем я не могла связаться… И не встречает нас никто… Малыш, что-то здесь не так.

    – Ага, – киваю осторожно; похоже, моя «паранойя» обретает реальные подтвержденья. Спрашиваю: – Роб, степень враждебности по мнению Сети?

    – Ситуация стабильно благоприятная нам, – сообщает роб, являющийся одним из бесчисленных пойнтов корабельной Сети «ПП». – Уровень НТБС.

    – А у меня на душе погано. Будто промелькнула спина дхорра… – вздыхаю.

    – Ладно. Ясный пень, от этой части сучьего талисмана, навострившейся самовольно менять объекты приложения силы, одних сюрпризов жди… Идём, малыш. Роб, вынимай анг-доски, задавай курс. Где там все наши попрятались?..

    А попрятались почти все они в окрестностях Малого Полигона, что некогда использовался освояками для растряски жира в перерывах между высадками. Нами, после покупки «Огненной Бестии», он был законсервирован – за ненадобностью.

    Похоже, Экипаж переменил мнение о бесполезности армейского наследия…

    Мы возникаем в «гуще событий», и я ехидно осведомляюсь:

    – Хлопцы, вы все посдурели? Или как? Марихуана, тебе тоже приспичило в войнушки поиграть?

    – Сол?! – почему-то удивляется Марихуана. Я давно приметил: наш суперпилот каким-то непостижимым способом ухитряется акустически передавать личное отношение к происходящему. Безо всяких эмоционально окрашенных интонаций в голосе.

    – Вы почему не отвечали? – спрашивает Ба.

    – А вы? – вопросом на вопрос парирует Турбо.

    – Ба, ты глянь только на этих вояк-освояк! Марихуана, ты в зеркале себя хоть раз в скафе видел?

    – Что такое? – теперь виртуальная эмоция в голосе Мола мелькает ещё более явственно.

    – Ничего. Бое-ец… – обречённо вздыхаю я. – Обнять и плакать… Ба, мы контракты для них бегаем-достаём, с ног сбиваемся… вертаемся на борт, а они тут хором в детство впадают.

    – Может, объяснит мне кто-нибудь, чем это вы занимаетесь? Сеть не отвечала, связь пропала, что за хр-реновина? Где капитан? – спрашивает требовательным тоном Бабуля.