|
Джона-старшего, родителя евойного чернь повесила, слыхал я от одного экскалибурского барона из коллекции клана Онгаа… Революция у них там приключилась в этом самом Экскалибуре, не спрашивай, где таков, не ведаю. И остался мальчик сиротою, а тут ещё кто-то из акырских шаманов его нащупал. Детишек крыланы особо ценят, выхваченных, у них насчёт них какие-то дьявольские планы перевоспитания… Но с наследником экскалибурским у них промашка вышла, милсдарь Убойко. Когда меня с ним свела обменная судьба в одной коллекции, было ему на вид годов двенадцать от роду, и настолько нестерпимого существа давненько не встречалось мне. В коллекциях разные типажи попадаются, и конфликтов не счесть, чем только ни спровоцированных… однако же почти все экземпляры рано ль, поздно ль, но соображают, что не стоит плевать на светское общество, ибо если оно на тебя плюнет, ты утонешь. Сиречь – тебе объявят бойкот, и останешься ты сам себе единоособный высший свет, а в тюрьме хуже одиночки наказания нет.
«Это да! – думаю я. – Особенно для узника, страдающего особой формой клаустрофобии: „синдромом безвыходности“. Помнится, ещё на почтовике я охреневал, чуть с ума не сошёл. Страха замкнутого пространства как такового не было, но я задыхался из-за того, что был лишён возможности выйти за борт по собственной воле. Объяснил я себе эти приступы следствием стэпной ментальности, настроенной на пространства, открытые до горизонта. Но не всё так просто… Позднее, на освоякских корытах, я уже справился с собой, и приступов удушья больше не испытывал. Покамест – не угодил в эту клятую пещеру, прямым курсом в задницу к дхорру проследовав… тика-а-ать, тика-а-ать!.. Сдохну я тут, ей-ей. Или с тоски, или коллекционеры прибьют. Я ж не угомонюсь, я ж их достану до мозга костей пяток, или шпор, что у них там есть. Терпеть и ждать – не для моей натуры… И чревато сие, ох чревато! Любой металл рано или поздно ломается, что уж говорить о человеках… Лично мне седобородым смирившимся ветераном становиться ну никак не жаждется, не в обиду царевичу Никодиму будь сказано. Пунганки, может, и не самая ужасающая перспективочка, но от их писка и повизгивания меня вытошнит. Мне больше по душе… да хотя бы смех Шоколадки. Вибрирующий, волнующий, интимный, я бы сказал, смех, у меня от него аж сердчишко млеет, хотя она, глупенькая, и не догадывается, поди, какое неотразимое впечатленье на нас, кобелей, производит… И подать себя умеет, осознанно или нет, однако – прекрасно соображает, как. Помню, как-то явилась на традиционный общий ужин в одной полупрозрачной рубашонке и с ярко-алым эластичным кольцом на бедре. Этакий кокетливый намёк на присутствие чулка… Так у меня, Кэпа Йо и Янычара едва самопроизвольные извержения не случились. И у Тити наверняка язычок встал. Кажется, даже у Турбо на мгновенье что-то сверкающее в узких глазках промелькнуло. Лучше б Номи к столу голая совсем заявилась… Не-ет, надо ниндзялогией какой-нибудь овладевать, и тикать отсюдова, тика-ать…» – Как гласит девиз «Тен Анлимитед Ньюс»: «Частная собственность не цель, а средство передвижения», – несколько не в тему, но сообразно думам своим скорбным, глубокомысленно изрекаю я товарищу по несчастью, – твоё высочество, как гадаешь, из этой аристократической задницы наружу пробраться можно? – Конкретно из этой пещеры выход мне ведом. В глобальном же смысле, прочь с Акыра, увы… и ах-х. – Романов вздыхает и достаёт из-под стола пятый кувшин. – Милсдарь Убойко, а чей же родовой девиз ты изволил процитировать? – Сетевой газеты вольных торговцев, – объясняю я. – Мы его обычно перефразируем. «Волка ноги кормят». А скажи-ка мне, твоё высочество, не обременю ль я тебя просьбой указать мне выхо… В эту секунду нашу светскую беседу прерывает появление троих Личных Слуг. |
