Он зажмурился и попытался припомнить лицо того мужчины, когда он глянул через плечо Сэнди, проверяя, на какой станции останавливается поезд… основное внимание он уделил карим глазам.

Развести их пошире. Вот так.

Вернувшись к экрану, Сэнди развел глаза и чуть приподнял их.

Это он! – убедился Сэнди, и по рукам у него побежали мурашки. Провалиться мне на этом месте, это он!

И теперь перед ним развернулись необъятные возможности.

Но только если он не проболтается. Если кто‑то еще доберется до результатов его стараний, все пойдет прахом… и его блистательное будущее тоже.

Сэнди осмотрелся. Рядом никого нет. Он кликнул мышкой по иконке «печать», потребовал выдать десять экземпляров и выключил монитор. Встав, он потянулся и с подчеркнутой небрежностью направился к принтеру. Где и остановился, глядя, как листы с этим лицом, с этим на удивление бледным лицом выползают в поднос.

Когда все десять экземпляров были готовы, он сложил их и, засунув под рубашку, застегнул ее на все пуговицы, после чего вернулся к рабочему столу.

Теперь… а что же делать с программой опознания? Первым инстинктивным желанием было стереть ее. Но что, если потребуется вернуться к ней, может, что‑то уточнить? Он не хотел снова вытаскивать ее. Он решил дать созданному файлу обозначение БЛМ – бледнолицый мужчина – и оставить его в папке «идентификационного набора». Таким образом он устранит все следы, которые ведут к нему, и если кто‑то найдет изображение, то подумает, что БЛМ – это инициалы изображенного человека. Например, Бернард Л. Мэхони.

Сэнди ухмыльнулся, закрывая программу. Порой я так пронырлив, подумал он, что боюсь сам себя.

Он направился к выходу, с изяществом танцора скользя в лабиринте столов. Надо немного поспать и встать пораньше, чтобы захватить утреннее издание с его фамилией на первой полосе. Может, позвонить родителям и проверить, получили ли они «Лайт». Пусть убедятся, что годы учебы наконец принесли плоды, пусть даже он работает в желтом листке.

А завтра… завтра он начнет поиск.

Единственная проблема была в том, что он совершенно не чувствовал усталости. Он был взвинчен. Завалиться бы в бар, где сидят все друзья, пропустить несколько кружек пива и запудрить им мозги своей историей, как подземка привезла его в ад и обратно.

Беда в том, что у него не было компании друзей. По правде говоря, даже одного настоящего друга. Черт, даже сожителя, с кем он бы делил квартиру. Он так и жил один в кооперативе, который родители купили в Морнингсайд‑Хайтс, когда он поступил в Колумбийский университет. Квартира принадлежала им, и они позволили ему бесплатно жить там до окончания университета – неплохое подспорье для него и солидное вложение для них, потому что стоимость недвижимости в Вестсайде постоянно росла.

Он часто думал, что отсутствие близких друзей ему нисколько не мешает. Вполне хватает и просто знакомых. Но сегодня вечером… сегодня вечером он отчаянно хотел иметь рядом человека – хотя бы одного, – с которым мог бы поделиться. Например, ту студентку. Бет. Как ее фамилия? Теперь он был готов дать себе затрещину за то, что не взял ее номера телефона. По крайней мере, прежде чем улепетнуть в «Лайт», он мог найти ее и попрощаться.

До чего это типично для меня, подумал он. Вечно не везет с отношениями.

Но, откровенно говоря, что он мог ей предложить? Перед ним не простирался весь мир, как у некоторых из ребят, которых он знал во время учебы. Кое‑кто из них устроился в брокерских конторах и инвестиционных банках, где получали колоссальные бонусы, – эти специалисты без единого бизнес‑курса в своих зачетках! Не говоря уж о свихнутых на компьютерах, которые все годы в колледже использовали каждый момент, чтобы поиграть в «ультима‑онлайн», и незамедлительно устраивались в такие компании, как «Флатирон», где огребали шестизначные суммы окладов плюс акции.