Сэнди было решил, что стоит включить автоответчик, но передумал. Он не успел сказать «алло», как его прервал хриплый голос:

– Это ты, Палмер?

Сэнди узнал голос Маккейна. Большой радости в нем не было. О черт, он же фактически утаил от него то фото.

– Это я, детектив, – сказал он. – Рад слышать вас.

– Я думал, что мы договорились относительно того оружия, Палмер.

– Какого оружия?

– У второго стрелявшего. И кое‑что не должно было попасть в прессу.

– Я ни словом не обмолвился, что это был «земмерлинг».

– Да, но в твоем куске говорится, что он пустил в ход «миниатюрное оружие 45‑го калибра». А это сужает зону поиска, не так ли?

Проклятье. Как‑то у него это выскочило. Сэнди хотел было брякнуть, мол, мне и в голову не пришло, что вы будете читать «Лайт», но он хотел сохранить Маккейна в союзниках. Он ценный источник сведений.

– Прошу прощения, детектив. Я не знал. Я и представления не имел об оружии.

– Так вот, стоило выяснить.

– Послушайте, мне в самом деле жаль. Впредь буду осмотрительнее.

– Посмотрим.

С этими словами он бросил трубку, но Сэнди показалось, что тон детектива перед тем, как он отключился, чуть смягчился. Хорошо. Он не может позволить себе сжигать все мосты. Кроме того, Маккейн даже не заикнулся о фотографии.

Зажужжал зуммер интеркома. Кто‑то звонит снизу. Ну что еще?

– Да, – сказал он, нажимая кнопку.

– Это Сэнди Палмер? – услышал он женский голос. Молодой. Неуверенный.

– Он самый. А вы кто?

– Бет Эбрамс. Я из… того поезда. Прошлым вечером…

Вот это да!

– Бет! Поднимайтесь!

Он впустил ее в дом и быстро окинул взглядом свою квартиру. Ну и свинарник! Он заметался по комнатам, собирая грязные рубашки и бумажный мусор. Все оптом стащил в спальню и прикрыл дверь. Но хаос остался.

Надо было бы принять душ. Он быстренько принюхался к подмышкам. Чувствуется, но терпимо.

Распечатка! Вот ее он бы не хотел показывать. Когда раздался стук в дверь, он уже успел засунуть листы в плотный конверт. Сэнди настежь распахнул дверь, и девушка смущенно застыла на пороге. Бледное лицо хранило следы слез, а под большими темными глазами лежали полукружия теней.

– Бет, – сказал он. – Ради бога, каким образом… И тут она тесно прильнула к нему, сцепив руки у него на шее, и безутешно зарыдала. До чего же приятно! Когда это какая‑нибудь женщина, не говоря уж о такой симпатичной, как Бет, обнимала его? Прикрыв дверь, он принялся утешать ее, потому что Бет продолжала всхлипывать.

Ей потребовалось не меньше десяти минут, чтобы успокоиться. Сэнди был не против, чтобы она и подольше приходила в себя. Он мог бы стоять в таком положении целый день.

– Прошу прощения, – пробормотала Бет, отступая на шаг и вытирая глаза рукавом. Она была в том же черном платье, что и прошлым вечером. – Я не хотела… но я в ужасном состоянии. То есть я не могу спать, не могу есть и еще вечером хотела тут же вернуться в Атланту, но так поздно не было рейсов, и кроме того, никого нет дома, потому что мои родители путешествуют по Скандинавии и сейчас где‑то в этом гребаном Осло, а я попыталась поговорить со своим бойфрендом, думая, что уж он‑то все поймет, но, подумав, он выдавил лишь, что, как ему кажется, все это просто ужасно.