Во дворе их встретил стук молотков, вой пил и свист колес токарных станков. Запах опилок и вонь клея то били в нос, то куда-то исчезали. Из труб фанеровочной мастерской и сушилок к серому зимнему небу устремлялся черный дым. Почти сразу из конторы им навстречу уверенным шагом вышел высокий, широкоплечий молодой человек с властным лицом.

На нем была хорошая темно-синяя верхняя одежда и бриджи до колен, черные волосы не были напудрены. Он вежливо поклонился.

— Добрый день, леди. Меня зовут Том Чиппендейл. Чем могу быть вам полезным?

Изабелла сразу узнала бы сына Томаса, даже если бы тот не назвал своего имени, хотя по его глазам было видно, что он не догадывался, кто стоит перед ним.

— Я пришла поблагодарить вас за когда-то искусно изготовленную для меня шкатулку, — сказала она, решив дать ему возможность догадаться, кто она такая. — С тех пор я пользуюсь ею, и она стала одной из драгоценных вещей, которые я привезла с собой, спасаясь от опасностей войны с повстанцами. Почти все остальное пришлось оставить.

Он сощурил глаза и ласково смотрел на нее.

— Теперь я уже не сомневаюсь — должно быть, вы моя крестная мать.

— Да, Том. А это моя дочь Верити.

Он оказал им теплый прием, провел в дом, позвонил в колокольчик и велел служанке принести в гостиную горячий шоколадный напиток. Том рассказал, что его три сестры вышли замуж и жили за пределами Лондона. Его брат Эдуард все еще жил в этом доме, но в настоящее время находился в Беркшире, где следил за установкой позолоченных карнизов.

— Где твой отец? — спросила Изабелла с едва заметной дрожью в голосе. Она ожидала, что Томас появится в любую минуту. Ответ сына удивил ее.

— Его здесь нет. Он снял дом в Кенсингтоне.

— Но ведь тогда ему каждый день приходится далеко ехать!

— В самом деле отец больше не работает. Теперь моим партнером является мистер Хейг, а по существу дело веду я. Если не считать задела отцовских проектов и заказов, то всем остальным занимаюсь я.

— Твоему отцу нездоровится?

— Думаю, что он загнал себя. Он все эти годы разъезжал и работал, не ведая времени, и однажды решил, что настала пора вручить все мне, что и сделал, передав все дела без остатка. Он говорил, что я никогда не стану хозяином положения, если он останется здесь. Как раз поэтому он уехал подальше от центра города. Он не появляется здесь, если только я не приглашаю его, когда дело касается его проектов.

— Мне бы хотелось проведать его, — сказала Изабелла, беря чашку у Верити, которая по просьбе Тома наполнила чашки шоколадным напитком.

— Я дам вам его адрес. Я знаю, как он обрадуется, когда увидит вас. По правде говоря, мне кажется, что время для него течет медленно, но он гордый человек и ни за что не признается в этом. Он принял решение, которое считал верным. У меня необыкновенный отец. Как вы думаете?

— Это правда, Том, — тепло согласилась Изабелла.

На следующий день она отправилась в путь с площади Беркли, оставив Верити на попечение друзей, у которых они гостили. Оуэн наносил второй визит во дворец Св. Джеймса. Когда экипаж проезжал мимо театральной афиши с приглашением на пьесу театра Друри Лейн, Изабелла вспомнила о своей сестре. До отъезда в Лондон из Бристоля Оуэн предложил сделать крюк и навестить дом ее покойной матери в Бате. Августа умерла несколько месяцев назад. К своей досаде, Изабелла обнаружила, что Сара вывезла из дома все ценное, продала все остальное, уволила слуг, не считаясь с их верной службой неуживчивой хозяйке. Ее не интересовало, как пожилые слуги смогут найти себе работу. Изабелла отнюдь не сердилась, что Сара забрала все ценное, но в доме оставались некоторые личные вещи отца, которыми она дорожила.