Валерий Большаков. Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас СталинаНаш человек – 3
Часть первая Беглец
Пролог
Москва, 9 мая 2015 года
…«Мессершмитт» атаковал в лоб – сверкая лопастями пропеллера, слившимися в круг, он пыхал коротким злым огнем крыльевых пушек. Навстречу «Яку» понеслись дымные жгуты трассеров, малиновые и зеленые. Жилин положил истребитель на крыло, уходя с линии огня, и вжал гашетку. «Як» затрясся, посылая очередь, – двадцатимиллиметровые снарядики порвали «Мессеру» крыло, добрались до кабины – брызнули стекла – и впились в мотор. Полыхнуло пламя. Фашистский самолет промелькнул мимо, копотно-черный шлейф стелился за ним, как траурная лента… Изображение замерло, и на экране всплыла надпись: «Game over». Жилин со вздохом оторвался от компьютера, отпуская джойстик, и впрямь походивший на игрушечную ручку управления «Яком». – Молодец, деда! – воскликнул правнук. – Сбил! – Опыт есть, Пашка, – усмехнулся Иван Федорович, полковник авиации в отставке. – Единственно – ерунда эта твоя «стрелялка»… как бишь ее… – «Уорлд оф варплэйнс»! – важно выговорил Павел. – А почему ерунда? – Ну-у… Как тебе объяснить… Ну вот этот «худой»… – Кто-кто? – «Худыми» мы «Мессершмитты» называли – у них фюзеляжи узкие. Во-от… «Мессеры» очень редко атаковали в лоб, чаще они уклонялись. Немцы не любили геройствовать. Правнук примолк. Забравшись к деду на колени, он сказал тихонько: – Деда, зато ты у меня герой. Улыбнувшись, Жилин погладил Пашку по голове. В мае ему девяносто шестой пошел, но старикан он был удивительно бодрый – ходил без палочки, а если ронял монетку на пол или газету, то сам нагибался и поднимал. Хотя войну отбыл от звонка до звонка, с того самого 22 июня и по август 45-го. И сбивали его, и попадали – три дырки в шкуре провертели фрицы, а он раз за разом выкарабкивался и упорно возвращался в строй. Пятьсот сорок боевых вылетов, полсотни сбитых «Мессеров», «Фокке-вульфов», «Юнкерсов» и прочих «Хейнкелей». Иван Федорович вздохнул. Разбередил его парад, растревожил… На Красной площади он сидел неподалеку от Путина, чуть выше. Ах, как шагали наши десантники – сильные, настоящие, умелые, бравые парни! Иные из «голубых беретов» каменели лицами, а другие не могли сдержать чувств – и улыбались белозубо, радуясь празднику, здоровью, молодости… И опять вздох. Чего развздыхался, старый хрыч? Да все от того же… Жизнь прошла, как ни крути. Одно хорошо, что детей своих хоронить не довелось… Единственно – жена покойная. Слегла однажды Алена, да и не поднялась больше. А что вы хотите? Возраст… Один ты зажился, Иван Федорыч, и никак не желаешь освободить жилплощадь… Ну, это уже стариковское брюзжание началось. Сашка, старшенький его, не из таковских, что стариков своих со свету сжить не прочь. Да и есть у него квартира, хоть и в Мытищах. Зятек его тоже не бедствует, в «манагеры» вышел, все какими-то мудреными делами занят, на «инг» заканчиваются… – Алё? – послышался голос правнука. – Я у дедушки. |
