— Ch'cosa, s'gnora, я готовлю не для него, синьора, я готовлю для вас. Угощайтесь. Хотя бы и одна.

— Мне даже боязно! Оно такое красивое.

Я осторожно взяла вилку и покосилась на Джафримеля, которого происходящее, похоже, забавляло. Бумажный бегемотик исчез с его ладони. Эмилио ждал, дрожа от нетерпения.

— Нет, мне не хватит решимости. Придется тебе самому.

Эмилио перепугался так, будто я предложила ему разрезать и попробовать на вкус собственную мать, у него даже усы задрожали. Я предложила ему вилку.

— Пожалуйста, Эмилио, я же не могу! Ты творец этого изумительного блюда, тебе и вилка в руки.

Он покачал головой и нахмурился.

— Нет-нет. Это не есть правильно. — Повар погрозил мне мясистым пальцем.

В его голосе прозвучала шутливая обида — Эмилио умел заставить вас почувствовать себя виноватым. На мериканском он говорил с чудовищным акцентом, но талианский я так и не выучила.

По моей спине пробежала беспокойная дрожь, но я рассмеялась и бросила взгляд на внимательно наблюдавшего за мной Джафримеля.

В свете хрустальной люстры его темные, но ясные глаза казались почти человеческими.

— Спасибо, Эмилио, — промолвил он. — Ей все очень нравится, но она не может отнестись к подарку с доверием. Подозрительность — ее вторая натура.

Я скривила губу: похоже, демону удалось извлечь из общения с нормалами больше пользы, чем мне.

— Ничего подобного у меня и в мыслях не было, — заявила я и в доказательство этого дерзновенно нарушила девственную белизну взбитых сливок, подцепила кусочек шоколадного пирожного и поднесла греховное лакомство ко рту. Горько-сладкая тьма растаяла на моем языке, и мне пришлось подавить тихий стон восторженного изумления. Каждый раз, когда Эмилио готовил это угощение, я вновь и вновь поражалась невероятному вкусу. Женщина и шоколад — это клише, но будь я проклята, если в нем нет доли правды. Ничто не доставляет такого наслаждения.

— Sekhmet sa'es, — пробормотала я с закрытыми глазами, а когда открыла их, то увидела, что Джафримель и Эмилио уставились на меня так, будто у меня выросла еще одна голова.

— Бесподобный вкус, честное слово. А что?

— Спасибо, Эмилио.

Джафримель кивнул, и повар с довольным видом покинул столовую, а я остановила взгляд на стопке моих заметок, которые шуршали в пальцах Джафримеля.

— Я понаделаю тебе журавлей. Говорят, тысяча журавликов обеспечивает место на небесах.

— Правда? На каких это небесах? — заинтересовалась я.

С холмов Тоскано налетал теплый ветерок, старый дом поскрипывал, а щиты — ровные энергетические слои, используемые демонами и некромантами — отвечали гулкой реверберацией, прежде чем успокаивающее ментальное прикосновение Джафримеля погружало их в стены. Мне снова показалось, что он прислушивается к чему-то, чего мне не дано слышать, и я всмотрелась в его лицо.

— Ты имеешь в виду Элизиум? Нирвану?

— Нет. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, это приносит удачу. — Уголки его губ опустились вниз. — Правда вкусно?

— Угощайся, — предложила я.

Мне удалось подцепить и удержать на вилке не только кусочек суфле с шапкой взбитых сливок, но еще и вишенку в бренди. Джафримель придвинулся, и я скормила ему порцию «Шоколадного убийства». Не знаю, как называл свой десерт Эмилио, но я окрестила сей кулинарный шедевр именно так, и Джафримеля позабавило то, что название прижилось.