— Прости, — она гладит меня по плечу, — я не хотела. Знаю, что это у тебя больная тема.

Юля, и правда, многое обо мне знает. Учитывая то, что ей еще говорят в школе, наверное, вообще, знает больше всех. Но она всегда может во время остановиться и перевести тему.

Я рассказываю Юле план встречи с директором, объясняю, почему не смогли прийти предки, говорю, чтобы была построже, высказываясь в мой адрес. Пусть еще приплетет, что за мое воспитание теперь плотно взялся отец. Это будет совсем не лишним — по крайней мере, успокоит учителей. Я прошу Юлю, чтобы обязательно упомянула нашу несчастную тетушку, которая теперь после тяжелой аварии прикована к постели. Ей нужен уход, а кроме нас у бедняжки никого нет, так что по выходным я буду занят, ухаживая за ней. Вранье. Юля даже скептически качает головой и говорит, что это не прокатит. Да ладно! С такими как Юля, может, и не прокатило бы, а с директорами и учителями, которые не любят вдаваться в подробности и так хорошо знают, что происходит у нас в головах, очень даже сработает. Они еще начнут меня жалеть и, возможно, станут смотреть на многое сквозь пальцы. Уже давно надо было ввести эту мою больную тетю в игру, но как-то все не выпадало подходящего случая, чтобы упомянуть о ней.

3

Я в группе детского сада жду младшую сестру. Воспитатель Нина Сергеевна сказала, что Ксюша заканчивает рисунок и потом сразу выйдет. Еще, конечно, Нина Сергеевна, как всегда расплылась в умилительной улыбке. Потом она вышла с какой-то мамочкой. А у них же тут стены — как у нас в школе. Никак не пойму, это что, чтобы ни у кого не было никаких секретов, чтобы никто ничего не вздумал скрывать?

Я сижу тут совершенно один и слышу весь разговор за дверью. Сначала женщины говорят о детях в целом и о дочке той самой мамаши. Потом тема неожиданно переключается на меня. Сегодня, и в правду, странный день. Уже второй раз мне приходится слушать о себе высказывания, произнесенные в третьем лице.

— Это Рома Веригин, — отвечает Нина Сергеевна на вопрос мамочки, — брат Ксюшеньки. Такой хороший мальчик. Такой заботливый — просто слов нет. Всегда за Ксюшенькой приходит.

— Ну надо же! — восхищенно произносит мамаша.

Смешно, как Нина Сергеевна употребляет уменьшительные формы. Наверное, это потому, что она давно работает в детском саду и привыкла сюсюкаться со своими воспитанниками. От ее интонаций у меня вырывается усмешка, и я слышу, как Нина Сергеевна продолжает:

— Хорошо, что есть еще такие семьи, такие родители, которые могут вот так воспитывать мальчиков. Он у них такой ответственный, отличник, наверное. Да уж, не то что большинство детей его возраста. Подростки сейчас просто оторви и выброси.

— Ох, и не говорите, — поддерживает мамаша. — Я своего ничего не могу заставить сделать! Даже уроки выучить — не то что за сестрой в садик сходить. Его кроме скейта ничего не интересует! Даже отец уже устал биться с ним, загоняя домой! И ничего ведь не добьешься! Какая уж там ответственность! Одни синяки и ссадины! Только из школы приходит — сразу скейт и гулять до темна. Я, глядя на своего оболтуса, и не думала, что нормальные подростки бывают.

Да, тут все не так как в школе. Тут я просто герой: ответственный, милый, воспитанный… Хотя я бы не возражал, если бы отец загонял меня домой в то время как я катался бы на скейте и разбивал себе коленки.