Когда Инна Марковна открывает дверь, я спрашиваю, могу ли привести Ксюшу. Так мне спокойнее. Инна Марковна улыбается и кивает. Я говорю, что мы будем через десять минут. Конечно, я мог бы просто позвонить и не бегать туда-сюда с этажа на этаж, но я хочу еще покурить, так что совмещаю не очень приятное с совсем не полезным.

Нам, правда, невероятно повезло с соседкой. Даже не знаю, как бы я выкручивался, не будь Инны Марковны. Она всегда была как-то неравнодушна к детям нашей семьи, а уж Ксюшка ее совершенно пленила. Правда, по началу соседка очень хотела помочь нам во что бы то ни стало, и как часто бывает в таких случаях, в своем благородном порыве чуть не наломала дров. Да, она чуть было не подняла на уши службы опеки, милицию, социальных работников и всех учителей в моей школе. Пришлось ей очень долго все объяснять и еще дольше убеждать ее в том, что попытки действовать как полагается честной женщине только усугубят ситуацию. Инна Марковна оказалась на редкость адекватной и в отличие от подавляющего большинства взрослых, прислушалась ко мне, а не отмахнулась со словами: «Не придумывай! Ты еще ребенок! Мне виднее». В общем, она молодец.

— Как у вас дела? — спрашивает Инна Марковна, когда я привожу Ксюшку.

— Нормально, — отвечаю.

Она скептически мотает головой и как-то почти лукаво прищуривается.

— Правда, все хорошо! — широко улыбаюсь я.

— Как у тебя в школе?

— Нормально.

— Ты же понимаешь, что тебе надо учиться, Рома? — очень участливо продолжает Инна Марковна.

— Угу, — бурчу. — Извините, мне надо бежать, я тороплюсь.

Я быстро машу сестре и спускаюсь по лестнице.

Сегодня Егор попросил меня помочь в автосервисе. В общем-то, неплохо. По крайней мере, ничего противозаконного. Однако работать приходится допоздна.

Возвращаясь домой, встречаю Дашку Конкину из параллельного класса. Она сидит на лавке и курит. Мы с Дашкой общаемся немного. Не друзья, конечно, потому что друзей у меня в школе нет, но так, вроде как, здороваемся. Она прикольная, с ней можно поржать, покурить за углом и все такое.

Уже поздно, а Дашка сидит тут совершенно одна.

— Привет, — говорю. — Как дела?

— Привет, — отвечает она. — Лучше всех.

— Чего сидишь?

— А чего, нельзя?

Она огрызается, и мне вдруг становится ее безумно жалко. У Дашки дома полный трындец, об этом все знают. Она поэтому все время и тусуется по каким-то квартирам, подъездам, вечно мотается с непонятными ребятами. Учителя в школе в один голос твердят, что от Конкиной ничего другого ждать не приходится, потому что у нее семья неблагополучная, потому что она в такой среде растет и тому подобное. А по мне так Дашка потому и шатается неизвестно где, что ей домой идти тошно. Она кроме родителей-алкоголиков ничего и не видела. Может, и рада была куда-нибудь сбежать — так ее никуда не зовут.