На этот раз, уходя из комнаты, он запер дверь.

— А вот и вы, — обрадовался Перри, когда Холмен дошел до нижней ступеньки. — Теперь я услышал, как вы закрыли дверь.

— Послушайте, Перри, мне нужно в отдел транспортных средств, а я опаздываю. У вас не будет машины на время?

Лучезарная улыбка Перри померкла.

— У вас даже прав нет.

— Знаю, но я опаздываю, приятель. Вы же знаете, как забит сейчас общественный транспорт. Уже почти час пик.

— Вы с ума сошли. А что, если вас остановят? Как я буду объясняться с Гейл?

— Во-первых, меня не остановят, во-вторых, я не скажу, что это ваша машина.

— Вот еще, стану я одалживать машину первому встречному.

Перри нахмурился. Холмен видел на его лице следы мучительной внутренней борьбы.

— Мне необходима машина буквально на несколько часов. Просто добраться до отдела транспортных средств. Я завтра выхожу на работу, свободного времени не останется. Сами понимаете.

— Понимаю.

— Разве что удастся договориться с начальством…

— Значит, вы в затруднении и хотите, чтобы я вам помог?

— Мне просто нужна тачка.

— Если я окажу вам услугу, Гейл ничего не узнает?

— Бросьте. Посмотрите на меня.

Холмен развел руками.

Перри наклонился и открыл центральный ящик стола.

— Да, есть у меня один старый, раздолбанный автомобильчик, который я могу вам одолжить. «Меркьюри». Не шикарный, но ездит. С вас двадцать долларов, и машину вернете в целости и сохранности.

— Ничего себе! Двадцать баксов за пару часов?

— Именно двадцать. А если вам что-нибудь взбредет в голову и вы не вернете машину, то я скажу, что вы ее угнали.

Холмен протянул двадцатку. Официально он находился на свободе четыре часа. Это было его первое маленькое преступление.

4

«Меркьюри» оказался говном на колесах. Из него валил дым, прокладки сносились, коробка передач барахлила, и всю дорогу Холмен переживал, что какой-нибудь предприимчивый коп остановит его, чтобы выписать штраф за нарушение экологии.

Адрес Донны привел его к розовому оштукатуренному дому в районе Джефферсон-парка, к югу от автострады на Санта-Монику — мертвому пятну на широком и плоском лице города. Уродливое двухэтажное здание давным-давно выцвело под лучами безжалостного солнца. Холмена охватила тоска, когда он увидел покореженные карнизы и разросшиеся кусты. Его воображению рисовалось, что Донна живет в местечке посимпатичнее — не таком красивом, конечно, как Брентвуд или Санта-Моника, но и не в таком мрачном. Время от времени Донна жаловалась на нехватку денег, но у нее была постоянная работа частной сиделки при престарелых клиентах. Холмен задумался, почему Ричи не помог матери переехать в более пристойный район, когда поступил в полицию. Он представлял себе взрослого сына как человека, способного на благородные поступки, даже если они шли вразрез с его представлениями о жизни.

Обшарпанное здание имело форму подковы. С улицы в глубь внутреннего дворика вела извилистая дорожка, петлявшая между лохматыми кустами вдоль двух рядов одинаковых квартир. Донна жила в квартире № 108.