Когда же Болотов во время дворцового приёма впервые увидел Елизавету Романовну Воронцову, то, не зная ещё, что за дама прошла перед ним, спросил дежурного полицейского офицера: «кто б такова была толстая и такая дурная, с обрюзглою рожею, боярыня?» И был поражён, когда тот сказал, что это Воронцова. «Ах, Боже мой! Да как это может статься? Уж этакую толстую, нескладную, широкорожую, дурную и обрюзглую совсем, любить, и любить ещё так сильно, государю?..., ибо в самом деле была она такова, что всякому даже смотреть на неё было отвратительно и гнусно».

К этому времени Елизавета Петровна окончательно изверилась в способности своего племянника стать отцом наследника престола. Императрица очень хотела иметь внука, точнее внучатого племянника, во всяком случае, цесаревича и продолжателя династии, и нетерпение её стало столь велико, что она даже приказала найти для Екатерины надёжного фаворита, который сумел бы сделать то, чего не мог добиться венчанный августейший супруг.

Александр Михайлович Тургенев — столбовой московский дворянин, живший в конце XVIII — начале XIX века и прекрасно осведомлённый о тайных делах двора, оставил прелюбопытнейшие «Записки», основывавшиеся на семейном архиве, дневниках и преданиях его семьи и рода. Да и сам Тургенев много знал, а ещё больше был наслышан о секретнейших делах двора, потому что с четырнадцати лет стоял на часах в императорских дворцах, был на посту и в день смерти Екатерины II, и с первых же дней нового царствования состоял при императоре Павле ординарцем. Тургенев служил при штабах князя Волконского и графа Салтыкова, был в ближайшем окружении статс-секретаря Александра I — Михаила Михайловича Сперанского. Он был дружен с воспитателем царских детей Василием Андреевичем Жуковским и многое знал от него.

В «Записках» Тургенева сохранилось много интересных подробностей, в том числе и некоторые фрагменты из истории взаимоотношений Екатерины Алексеевны и графа Салтыкова.

Тургенев сообщал, что канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин узнал от самой великой княгини Екатерины Алексеевны пикантную комическую подробность ночного её времяпрепровождения с Петром Фёдоровичем.

Тургенев писал: «Бестужев... был её министром, поверенным всех тайных её помыслов. От неё непосредственно Бестужев сведал, что она с супругом своим всю ночь занимается экзерцицею ружьём, что они стоят попеременно на часах у дверей, что ей занятие это весьма наскучило, да и руки и плечи болят у неё от ружья. Она просила его (Бестужева) сделать ей благодеяние, уговорить великого князя, супруга её, чтобы он оставил её в покое, не заставлял бы по ночам обучаться ружейной экзерциции, что она не смеет доложить об этом императрице, страшась тем прогневить её величество... Поражённая сею вестью, как громовым ударом, Елизавета казалась онемевшею, долго не могла вымолвить слова. Наконец зарыдала и, обращаясь к Бестужеву, сказала ему:

— Алексей Петрович, спаси государство, спаси меня, спаси всё, придумай, сделай как знаешь!

Бестужев предложил для действия прекрасного собою, умного и отличного поведения перед прочими камергера Сергея Салтыкова... Таким образом, сюжет с Сергеем Васильевичем Салтыковым, которого мы уже касались ранее, приобретает новый дополнительный нюанс, впрочем весьма любопытный и немаловажный.

Поручив Бестужеву уладить это дело, императрица, по-видимому для надёжности, дала такое же задание уже известной нам статс-даме Марии Семёновне Чоглоковой, и та, отозвав однажды Екатерину в сторону, сказала, что сама она, Чоглокова, абсолютно верна своему мужу, но бывают «положения высшего порядка, которые вынуждают делать исключения из правила». Таким «положением высшего порядка» было продолжение династии. Причём Чоглокова предложила Екатерине одного из двух претендентов в фавориты — или Сергея Салтыкова или Льва Нарышкина.

Это предложение императрицы Чоглокова передала уже после того, как роман между Екатериной и Салтыковым был в полном разгаре и когда она уже забеременела от него, хотя и неудачно.