Мой брат. Предатель.

– Молчи, – выдохнула она.

Что бы ни собирался сказать Йоран, она не хотела этого слышать. Не хотела знать.

Но Йоран не стал молчать.

– Он сказал мне… Он сказал, что в мире много того, чего мне не нужно будет бояться, если только я пошире открою глаза. И я открыл. – Его голос прервался. – Теперь я боюсь всего.

Дрюскели приезжали в Кеттердам во время аукциона. Они назначили цену за голову Матиаса. Нине казалось, что она падает. Она стояла на коленях на булыжной мостовой, глядя на то, как гаснет свет в прекрасных глазах Матиаса. Она обнимала его, пытаясь удержать рядом с собой. Он умирал у нее на руках.

– А ты и должен бояться, – рыкнула Нина, пихнув Йорана в тень алькова, подальше от любопытных глаз. Он слишком опешил, чтобы сопротивляться, и со следующим вздохом ее костяной дротик уже прижимался к его яремной вене. – Ты должен дрожать и плакать в своей кровати, как и следует такому подлому трусу. Ведь это ты убил Матиаса Хельвара. Признавайся.

В его широко распахнутых глазах вспыхнуло изумление.

– Я… Кто ты?

– Признавайся. Я хочу услышать твое признание, прежде чем оборву твою никчемную жизнь.

– Мила?

Голос Ханны. Он казался таким далеким.

– В чем дело? – требовательно спросил принц.

Рука Йорана накрыла Нинину, пряча костяной дротик. Он заставил ее застывшее тело повернуться.

– Я сделал энке Яндерсдат неприличное предложение, а она поставила меня на место.

– Это правда? – спросил принц.

Нина не могла говорить. Казалось, ее челюсти сжаты намертво. Если бы она попробовала разжать их и заговорить, то начала бы кричать и не смогла остановиться.

Ханна подошла к ней и обняла за плечи.

– Мне нужно отвести ее домой.

– Не говори глупостей, – возразил принц Расмус. – Она в порядке. Он же не зажал ее в углу, чтобы задрать юбки.

Ханна удивленно посмотрела на него.

– Дело не в этом.

– Она вдова, а не невинная девушка, Ханна. Не упрямься.

– Йоран сказал…

– Йоран подарил одинокой вдове немного внимания. Да ей это в радость.

Что-то изменилось в лице Ханны, словно гнев исказил прекрасные черты.

– Она выглядит обрадованной?

Нина представления не имела, как она выглядит в данный момент. Как привидение. Как мстительный дух, жаждущий возмездия. Как уничтоженная женщина.

– О Ханна, не будь такой занудой. Ты даже хуже моих наставников.

– А вы не будьте таким легкомысленным и жестоким.

Из голоса принца исчезла вся теплота.

– Следи за языком, Ханна Брум. Я не стану терпеть оскорбления ни от тебя, ни от твоего отца.

Вмешался Йоран:

– Это я во всем виноват, ваше высочество. И могу лишь умолять энке Яндерсдат о прощении.

– Только я могу велеть тебе умолять, – оборвал его Расмус. – У тебя нет другого хозяина, кроме меня. – И тут он внезапно улыбнулся. – Давайте-ка все прекратим злиться и продолжим веселье. Мне следует быть хорошим, добрым и терпеливым – таким же, как Ханна. Йоран, ступай, найди нам чего-нибудь покрепче пунша.

Йоран поклонился, и Нина вцепилась в руку Ханны, боясь, что, если отпустит ее, тут же кинется вслед телохранителю и вцепится ему в глотку.

– А теперь улыбнись мне, Ханна. Иногда принцы жестоки. Это их прерогатива.

Пальцы Ханны напряглись в Нининой ладони, но она все равно заставила себя улыбнуться и присесть в реверансе.

– Конечно, ваше высочество.