Часто? Пожалуй. Особенно в последнее время. Хотя то, как я уходил из дома, и выглядит настоящим бегством, таковым в полной мере оно не являлось. Мне просто нужно было остаться одному на несколько часов или несколько дней, но даже столь ничтожное стремление не увенчалось успехом. А вот поспешное удаление моего бренного тела из пределов Саэнны более чем подходит под обидное определение. Только сие было не просто «бегство», а «бегство паническое». Но тем труднее признаваться в собственном страхе, пусть и самому близкому существу во всём мире.

    Хотя я и в самом деле привык убегать. И вовсе не жалуюсь на обстоятельства.

    «А чем же ты тогда занимаешься?»

    Хм... Назвать самое точное определение моего состояния?

    «Это будет предпочтительнее всего прочего».

    Хорошо бы ещё ухитриться найти нужные слова...

    Что со мной происходит?

    Негодую. Злюсь. Ненавижу. Чувствую, что мне нужно либо в яростном бешенстве сыпать проклятиями, либо рыдать горючими слезами, нужно во что бы то ни стало сорваться в бездну какой-нибудь из страстей, предаться телом и душой или гибельному восторгу, или всепожирающему горю. Чувствую, и всё же... Не могу сделать ровным счётом ничего, потому что между мной и зарницами желанных пожаров жизни пролегла пустота. Полоска безжизненной и бесстрастной растерянности.

    Так что же я делаю?

    Недоумеваю.

    «Позволишь узнать причину?»

    В невинном вопросе Мантии явственно послышалось странно настойчивое приглашение к откровенности. Настойчивое до непристойного нетерпения. Так случается, если поток моих мыслей оказывается слишком расплывчатым для её понимания. Осталось выяснить, почему невозможность узнать, какие такие раздумья занимают моё сознание уже несколько часов кряду, мучает мою вечную спутницу.

    Итак, что виновато в твоём волнении больше, материнская забота или женское любопытство?

    «Не разделяй неделимое».

    Советуешь или угрожаешь?

    «Приказываю. Такой вариант тебя устроит?»

    Хочешь поехидничать? Пожалуйста. Только делай это в своей собственной компании.

    «Моя единственно возможная компания - ты».

    Если в ход не пущены хорошо известные тебе иглы.

    «Бррр. Это запрещённый удар!»

    Знаю.

    «Так ничего и не скажешь?»

    Уффф. Скажу. Сейчас. Потому что устать можно не только от крика, но и от молчания.

    Набрать полную грудь воздуха и задержать дыхание. Ненадолго, лишь до того мгновения, как свежестью наполнится каждая капелька крови. Выдохнуть, стараясь избавить горло от последних песчинок робости... Всё, можно начинать.

    Сегодня я понял, что больше не нужен этому миру.

    Мантия выдержала скептическую паузу.

    «Объяснись».

    Неужели тебе не ясно?

    «Твоё мнение? Вполне. Но мне любопытно знать, из чего оно родилось...».

    Из событий последних дней.

    «А что у нас было намедни? Я уже и запамятовала. Освежишь память старушке?»

    Я имел ввиду дни, проведённые в Саэнне.

    «Этом душном муравейнике? Я так и знала, так и знала... Ты перегрелся. Нельзя было столько времени находиться на солнце!»

    Опоздала со своим предположением: прошедшей зимой Ксо утверждал, что я выморозил мозги.